Серебряные небеса

Тихонова Алёна

– Ну, как?! Много ты успел прочитать, идиот?! – рявкнул на меня иллюзионист, и в его тёмных глазах я увидел свою безвременную и весьма мучительную погибель. Наверняка его аура могла убивать бесплотные и невидимые астральные сущности, витающие

вокруг нас, простых смертных, в недоступном для нас подпространстве, целыми пачками, без каких-либо усилий с его стороны. Даже сам воздух стал горячим и удушливым, а и без того почти не освещённое помещение погрузилось в абсолютную черноту. При этом я ничуть бы не удивился, если бы оказалось, что он делает это без каких бы то ни было чар, у их расы, кстати, разительно отличающихся от наших, одной лишь силой твёрдости и концентрации его поразительного духа. Я не верил и не верю ни в какие метафизические силы, ни в богов, ни в великий космический разум, точнее, не то, чтобы именно не верю – мне просто наплевать, есть ли над нами кто-то или что-то, я никому никогда не поклонялся, и не стану… Так-то оно так, но в минуту первой встречи со своим учителем больше всего на свете я бы предпочёл научиться молиться, причём срочно, вот прямо не сходя с места. И, вроде бы, я неоднократно имел возможность наблюдать, как этим другие занимаются, но в тот момент, вот беда-то, я совершенно ни одной фразы из псалмов и прочей ерунды воспроизвести не сумел.

– Я… Ничего. Совсем… – удалось всё же кое-как пролепетать мне.

Это чудовище, продолжая источать всей своей фигурой и распространять вокруг себя на расстояние, явно превышающее площадь, занимаемую его шатром, эманации смерти и разрушения, пробурчало:

– Твоё счастье. Я сумасшествие лечить не умею, так что тебе повезло… Хотя, как сказать. Судя по тому, что ты вообще сюда залез – болен ты уже давно и прочно. Что искал? Красть у меня нечего… – ох, блин, его тон звучал так, будто за сказанным на самом деле крылось что-то вроде: "Уж и прибил бы я тебя прямо на этом самом месте, мелкий ты ворюга, но руки пачкать неохота, лень на тебя силы тратить". – Выметайся вон отсюда! – продолжал он в ещё более агрессивном стиле.

Нет, я не тревожился о своей репутации – какой резон дорожить тем, чего и так не имеешь? – но оставлять о себе настолько неприятное впечатление не любил. Я всё же человек, а не кусок дерьма. Да, он являлся выдающейся знаменитостью, и, как я видел, его портреты, служившие, по совместительству, и рекламными плакатами труппы, были расклеены по всему моему селу, и он наверняка зарабатывал золота и внимания за один сезон больше, чем я к тому дню успел увидеть за всю предшествовавшую жизнь, однако, я не мог смириться, что он так вот походя вытер об меня ноги.

Конец ознакомительного фрагмента.