Серебряные рельсы
Шрифт:
– В Тофаларию, - кивнул Кошурников на гольцы.
– А что это такое?
– Вроде Тибета, только поменьше. Все государство - пятьсот душ. Живут, как боги, под самым небом - оленей разводят, белку бьют...
– Журавлев там?
– Алешка еще дальше, на главном перевале.
– Кошурников потянул цепочку увесистых часов.
– Пошли, Костя, времени у нас в обрез...
До Тофаларии было недалеко.
"2 октября.
Из Покровска выехали 29 сентября. Выехали поздно. Доехали до нижнего брода через реку Мурхой и ночевали. Вдоль Мурхоя тропа ниже третьего брода идет около 5 километров, после чего поворачивает влево на водораздел Мурхой - Гутара. До подъема на водораздел тропа сухая, легко проходимая. Начиная с водораздела и до Гутарских озер тропа топкая, почти на всем протяжении настланы сланцы, которые местами разрушены и непригодны для езды. Здесь объезжают стороной по топкому болоту. Лошади идут с трудом. Тропа не разрублена, и с широким вьюком пройти по ней трудно. Пересекая три частых водораздела, тропа подходит к Гутарским озерам. Эти озера расположены в котловане на водоразделе Мурхой - Гутара и имеют сток в обе долины. Между собой озера имеют сообщение. Дно каменистое, на отмелях поросло лопушником. Рыба не водится. Говорят, что со дна выделяются какие-то газы, и рыба дохнет. На озерах много уток.
Поселок тофов расположен на левом берегу реки, на широкой надпойменной террасе. В поселке около двадцати пяти дворов. Дома хорошие, рубленные из лиственницы. Русских печей нет".
Про Тофаларию Кошурникову рассказывали, будто там нечего делать милиции и судье, так как преступлений испокон веков не бывало. Все племя состоит из пятисот человек. До революции оно вымирало, а сейчас тофы не болеют, и врач томится без клиентуры. Тофские семьи очень дружные, и разводов якобы совсем не бывает. Дома в Тофаларии не запираются, и замков тут нет. О честности тофов ходят в Саянах анекдоты. После революции племя очень удивилось, что никто не требует с них ясак. Тофы сами тогда послали пушнину в Москву, но она вернулась. Новая жизнь пришла в Саяны...
Здесь, в гофаларском поселке Верх-Гутары, Кошурников предполагал быстро завершить подготовку к экспедиции, но не вышло. Он шел по поселку своей стремительной походкой с ружьем и рюкзаком за плечами.
– Ружьишко-то придется сдать, товарищ!
– остановил его какой-то человек.
– Прошу со мной.
– Полегче, полегче, - Кошурников поправил ремень своей бельгийки.
– Кто вы такой?
– Начальник охраны соболиного заповедника. По нашей территории с ружьем нельзя.
– Так мы же в Казыр идем, миляга человек! Как можно туда без ружья? Медведь наскочит, а то еще и кто пострашней. Время-то какое...
– Знаю. Однако я разрешения дата" не могу.
– А кто может? Мы же спешим.
– Громов, исполняющий обязанности директора. Но он в горы ушел и оставил строгий приказ - никаких исключений. Пройдемте со мной.
"Я не получил разрешения на провоз ружья. Директор заповедника Громов ушел в тайгу, так что повидать его не удастся. Даже острогу не разрешают взять. Головотяпски-бюрократическое отношение работников заповедника к экспедициям, работающим в этом районе..."
– Может, дать ему надо, Михалыч?
– спросил утром Костя.
– А вот за это я до войны морду бил!
– Кошурников с трудом взял себя в руки.
– Я сейчас доставлю сюда этого охранника...
Он развязал мешки, стал доставать оттуда припасы экспедиции.
Начальник охраны сначала отказывался идти к изыскателям. Но скоро понял, что этот кряжистый решительный человек не шутит, грозясь утащить его на себе. Пришлось согласиться.
Дорогой разговора не получилось.
– Без Громова я все равно ничего не смогу.
– Бюрократ ваш Громов!
– отрезал Кошурников.
– Зимой я снова здесь буду, поговорю тогда с этим дуроломом, исполняющим обязанности.
– Так соболь же, валюта, - тянул начальник охраны.
– С нас тоже требуют. Соболь - это же...
– Нужны мне ваши соболя!
В избе, где остановились изыскатели, лежали на лавках сухари, соль, крупа, спички, ножи, хлеб, дробь, порох и другие припасы.
Кошурников шепнул Косте, чтоб тот вышел и подпер дверь колом.
– Ищите!
– потребовал Кошурников, когда они остались вдвоем.
– Чего искать?
– не понял гость.
– Ищите, чем я могу соболя добыть! У нас же только "жакан" на медведя да крупная дробь. Соболя в клочья разнесет. Отдайте ружье, иначе не выпущу отсюда.
– С меня же Громов шкуру спустит, - грустно сказал пленник, опускаясь на скамью.
– Ну, видно, ваша взяла...
В тот же день возникло новое затруднение.
"3 октября.
С нашим продвижением дальше дело осложняется. Нет проводника, а без него я на оленях ехать не берусь - не умею с ними управляться и за ними ухаживать. Оленей дают, а вот проводника нет. Дело плохо.
Для поездки имеем весьма ограниченное снаряжение. Продовольствие: сухарей 30 кг, хлеба 20 кг, крупы перловой 5 кг, масла 2 кг, сахару 4 кг, соли 7,5 кг, табаку 1,3 кг, чаю 100 г, спичек 50 коробок, спирту 750 г, омуля 2,3 кг, перцу 200 г, лаврового листа 3 пачки, луку 1,5 кг, мыла 0,5 кг и кусок туалетного, мяса соленого возьму на дорогу в колхозе 5 кг.
Имею ружье 12-го калибра, при нем патронташ заряженных патронов, 400 г пороху и 2 кг дроби.
С одеждой благополучно. Нет палатки - не дали в Новосибирске. Спальные мешки не беру сам - громоздко. Очень плохо с мешками. Из Новосибирска не получил ни одного мешка. Не знаю, как буду вьючить. Имею 1 топор, 1 пилу поперечную, 1 долото, 4 ножа, 1 кастрюлю (котелков и ведер в Новосибирске не дали), 2 кружки, 2 ложки. Имею 4,5 кг манильского каната (40 метров). Нет остроги и "козы", возможно, из-за этого придется немного поголодать, так как на охоту я не особенно надеюсь".
С гор подул холодный ветер. Зима уже опалила своим дыханием древесную листву, и осенние цветы вокруг поселка пожухли, не успев отцвести. До позднего вечера Кошурников ходил по поселку. Мешков он насобирал кое-каких, но успех дела зависел сейчас от проводника. Нет, не находилось человека, который бы решился сопровождать экспедицию в ее долгом пути по Казыру. Старые тофы отказывались.
– Казыр? Шайтан-река? Нет. Идут туда люди и пропадают.
– Но ведь государственное же задание!
– доказывал Кошурников в правлении колхоза.
– Приказ Москвы.
– Старики прослышали, что железную дорогу сюда тянуть будут, - и в кусты, - объяснил председатель колхоза.
– Белку, говорят, распугают инженеры, кедрачи погубят. Пошел бы я с вами...
– Так пойдемте!
– обрадовался Кошурников.
– До зимней охоты далеко еще. Идет? Все, что мое, - ваше.
– В Казыре я не был, но среди оленей с детства. Не могу я идти по другой причине. Предупредили меня - на фронт скоро. Так что не белок зимой стрелять придется. Сами знаете, что сейчас под Сталинградом делается. Однако помочь вам необходимо.