Серебряные рельсы
Шрифт:
А один раз Кошурников показал ребятам старое кострище соболятников. Оно давно обросло травой, на плотной, слежавшейся золе лежала полуистлевшая палочка с зарубками.
– Вчетвером шли, - заметил начальник экспедиции.
– Русские - не тувинцы и не тофы. Лет двадцать назад. Еще живая тайга на Казыре сплошь стояла...
И он рассказал, как прочел эту старую страничку лесной книги. Ребята уже беспрекословно слушались Кошурникова - в тайге он был хозяин. Сегодня дрова заготовили - лучше не надо, да и работой Кошурникова они остались довольны: шалаш получился на славу, непродуваемый, уютный. Все спали эту ночь без просыпу и, хорошо отдохнув, встали пораньше.
Еще
– Форменная скотина.
– Кто?
– Саянский бог.
– Ничего, на гребях согреемся, - сказал Кошурников, спрыгнув на плот.
– Лишь бы в залом не врезаться.
– Костя еще не опомнился от вчерашнего испуга.
Но сегодня плот не мог разогнаться - мешал ветер. На тихих плесах он останавливался совсем, и приходилось толкаться шестами. А у русла Катуна, где стремительная речушка образовала шиверу, плот ударился о камни, накренился и застрял. Вода залила сапоги, мешки с продуктами. Кошурников первым спрыгнул в ледяную воду. Скользя на камнях, нажали плечами стяжки. Столкнули быстро, но Костя никак не мог унять дрожь, которая сотрясала все тело. Руки не держали гребь.
– А что скажет Европа?
– спросил Кошурников, улыбаясь. У него тоже зуб на зуб не попадал, но передняя гребь ходила широким полукругом - начальник грелся.
– Европа-то что скажет?
Костя не ответил. Он сел на мешки, втянул голову в плечи и стал похож на воробья зимой. Пришлось приставать к берегу, кипятить чай и сушиться. Пропало два часа драгоценного дневного времени.
К вечеру ветер стих, плот пошел лучше. Изыскатели повеселели, хотя берега Казыра в этих местах представляли собой безотрадную, жуткую картину - начался гибник, о котором говорил Громов. Лесные вредители когда-то сожрали всю зелень, и сейчас тайга погибала: темные голые стволы подтачивались червями и падали наземь. Неприятно было смотреть на костлявые деревья: обреченностью, смертью веяло от них. Среди этих лесных скелетов пришлось и ночевать. Когда ребята отошли от костра за дровами. Костя шепнул:
– Ты знаешь, Алеша, бок у меня что-то болит...
Журавлев расширенными глазами глянул на товарища. Вверху зловеще поскрипывали мертвые сучья.
– Дышать тяжело...
– Ты не руби, Костя, я сам. Дуй к костру. Михалычу надо сказать.
– Если не пройдет, завтра скажу.
Кошурников хлопотал с ужином.
– Сколько нам еще плыть, Михалыч?
– Да половины еще нет. Ты понимаешь. Костя, коренной водой тут за недельку проскочить можно - день подлиннее, да и река опупком, как говорят сибирские плотогоны. А сейчас воды мало, река корытом идет. Но ничего, проскочим! Давай-ка за супец...
Кошурников снял с костра ведро, из которого дразняще пахло оленьим мясом. За ужином Костя был необычно молчаливым, ел неохотно и мало. Кошурников внимательно взглянул на него раза два, но ничего не сказал. Скрутили козьи ножки, задымили. Вскоре Костя закашлялся, сплюнул на вишневые угли, полез в полушубок. Кошурников хотел было сказать ему, что в костер плевать нельзя - есть такие добрые законы тайги: в костер не плюй, ручей не погань, хлеб не кидай, зря не убивай, в зимовье не свисти. Но с Костей творилось что-то неладное, и Кошурников промолчал. Подхватил ведро и спустился к реке потереть его песочком. Когда вернулся, ребята уже дремали, и ему не хотелось тревожить их. Но сам он был неспокоен. Снова пошел снег, а главное, вода у берега покрылась тонкой ледяной корочкой. Оттают или нет эти забережки завтра?
"14 октября. Среда.
Ночевка на правом берегу реки Казыр на пикете 2480. Весь день была отвратительная погода, шел снег, и дул сильный встречный ветер, который очень задерживает плот...
К вечеру ветер стих, плот пошел лучше. В четырех километрах ниже Катуна долина Казыра сжимается. Начинают показываться скалы, непосредственно падающие в реку то с правого, то с левого берега. Скалы невысокие, метров 10-12, а выше идет спокойный косогор градусов 8-12. Склоны гор покрыты погибшим лесом, начиная чуть не с самой Запевалихи..."
Забереги не оттаяли к утру, плот обтянуло тонким льдом, будто стеклом, и Алеша долго скалывал его с бревен, чтобы не было скользко стоять у греби. Только отплыли - пошел снег, редкий и неприятный. Пахнуло зимой. Черные берега на глазах становились пестрыми, а под берегом уже тянулась сплошная белая полоска снега.
"Неужели зима?
– тревожно думал Кошурников.
– Еще бы дней десяток погожих, и проскочили бы". Но непредвиденные задержки подстерегали на каждом шагу. Кто мог знать, что в начале их пути Казыр будет так петлять? Изыскатели ведь плыли целый день, а на самом деле крутились почти на одном месте. Потом встречный ветер. Сколько километров потеряли они, толкаясь шестами? Плот еле двигался вперед, и, чтобы сэкономить силы и обсушить захандрившего Костю, они вынуждены были пристать к берегу. Что же ждет их сегодня? Какой подвох подготовил Казыр?
Плот стремительно несся вперед. Сквозь снегопад стали видны впереди белые барашки.
"Шивера!
– мелькнуло у Кошурникова.
– Только бы не сесть!" Удар! Бревна зацепились за камни, вода плеснула поверх, но вот плот развернуло, столкнуло с переката.
А день только начался. Вскоре изыскателей подстерегла коварная шивера плот намертво заклинило посреди реки в камнях.
Если бы Косте рассказали раньше, что сможет он во время снегопада спрыгнуть в ледяную воду по пояс и мучительно долго толкать плечом тяжеленные бревна, то он не поверил бы. Главное, эти бревна ни на миллиметр не поддавались, будто примерзли к скользким казырским валунам. Но другого выхода у изыскателей не было. Плот не бросишь посреди реки хотя бы потому, что до берега живым не доберешься. Кроме того, на плоту хлеб, мясо и табак...
Кошурников с холодной яростью подавал команду, налегая плечом на толстую стяжку. Они раскачивали плот постепенно. Сначала одну сторону, потом другую. Выворотили впереди два камня, но конца мучениям не видно нагруженный плот сидел прочно. Так прошел почти час. Ледяная вода парализовала всякую волю. Костя уже не мог стоять в воде - его сбивало струей.
Кошурников прыгнул на плот, в который раз переместил груз, положил на плечи Алеше два самых тяжелых мешка и снова взялся за вагу. Плот неожиданно поддался, потом всплыл, будто оторвался от дна реки, и Кошурников с Костей кое-как его протолкали за камни. Силы у них иссякали. Еще полчаса в воде, и едва ли они бы снялись...
Изыскатели понимали, что пережили сейчас смертельную опасность, но не хотелось думать об этом, потому что было слишком холодно. Избегая смотреть друг на друга, они подбивали плот к берегу. Дрожащими, скрюченными пальцами Кошурников достал из-под рубашки резиновый мешочек с сухими спичками.
А снег все шел и шел, устилая землю. Зима. Но река была чистой - шуга еще на ней не появлялась, а Кошурников знал, что пока нет шуги паниковать рано. Он уже пришел в себя и мог рассуждать...
"15 октября. Четверг.