Серебряный адмирал
Шрифт:
Во время великих морских войн, когда основные операции проводились недалеко от побережья Голландии, Генеральные штаты обычно требовали полного повиновения. При экспедициях в отдаленные моря адмирал просто не имел возможности держать связь с правительством в течение многих месяцев, поэтому он должен был принимать решения сам. Однако он не мог действовать самостоятельно. Традиции и письменные инструкции требовали созыва военного совета из адмиралов и капитанов, которые обсуждали наиболее важные вопросы. С самых первых лет командования де Рюйтер имел привычку часто советоваться с подчиненными и постоянно информировать их о ситуации и своих намерениях. Эта практика, несомненно, во многом объясняет отсутствие письменных свидетельств о намерениях адмирала. Почти все приказы отдавались в устной форме. Во время некоторых экспедиций устные приказы отдавались почти ежедневно. Таким путем де Рюйтер добился того, что весь флот был знаком с его доктриной. С точки зрения историка, можно пожалеть о том, что он редко записывал на бумаге мысли, которые влияли на то или иное решение…
В области тактики де Рюйтера не удалось превзойти никому. Мы можем сделать такой вывод не только на основании его успехов, но и опираясь на свидетельства современников. В своих операциях он умело использовал любое подвернувшееся преимущество, которое предоставляли ему ветер и волны, солнце и луна, течения, мелководье и мели. Его тщательная разведка, неожиданные атаки, строгое сохранение строя, на котором он настаивал, использование брандеров, сигнализация и частые учения составляли основу его тактической школы, через которую прошли все, кто плавал под его командованием. Насколько важное значение придавал де Рюйтер сохранению строя, становится ясно из его циркулярного письма, датированного 10 августа 1671 года, которое он написал во время учений мирного времени.
«Каждый день мы с великим сожалением наблюдаем беспорядок, в который иные адмиралы и капитаны приводят флот, постоянно не исполняя приказы поднимать паруса и становиться на якорь в надлежащем порядке. Они ведут себя так, словно мы находимся на виду у неприятеля. Полагая, что все это несет большой ущерб стране и противоречит намерениям их высоких величеств достопочтенных господ из Генеральных штатов, мы настоящим со всей серьезностью приказываем и распоряжаемся: дабы все офицеры и капитаны флота следовали приказам о поднятии парусов и постановке на якорь с полной строгостью и пунктуальностью».
Несмотря на свою скромность, де Рюйтер стал персоной не только национального, но и европейского масштаба. Ему было пожаловано датское и испанское дворянства — последнее в 1676 году. Лишь его отказ посетить двор Карла Второго не позволил ему стать еще и английским дворянином. Королю передали, что после принца Оранского уже никого нельзя принимать в качестве адмирала. В 1666 году французский король Людовик Четырнадцатый пожаловал ему орден Святого Михаила. Французский морской министр Кольбер называл де Рюйтера «величайшим командиром среди когда-либо выходивших в море». Несколько иностранных держав, получавших военную помощь от Генеральных штатов, специально просили, чтобы командующим флотом назначили де Рюйтера. Многие иностранные офицеры пытались добиться разрешения плавать на голландских кораблях, чтобы наблюдать за действиями адмирала и учиться у него. В 1677 году в Лондоне была опубликована английская биография де Рюйтера. Хотя она была написана бывшим врагом — который даже не упомянул об экспедиции к Медуэю! — книга была полна искреннею уважения. «Коротко говоря, он был столь прекрасен как человек, столь благочестив и набожен как христианин, столь стоек как солдат, столь мудр, предусмотрителен и успешен как командир, столь верен, ревностен и честен как гражданин своей Родины, что полностью заслужил быть названным перед потомками украшением своей эпохи, любимцем океана, гордостью и честью своей страны».
Эстафету служения Голландии принял от отца его единственный сын Енгель де Рюйтер, которому было на тот момент двадцать семь лет. Несмотря на свою молодость, младший Рюйтер зарекомендовал себя уже опытным моряком и воином. Отец с малолетства брал его с собой в боевые походы, справедливо полагая, что коли он ведет на смерть чужих детей, то не имеет права делать снисхождение для своего. Личная храбрость, авторитет и имя отца обеспечили младшему Рюйтеру головокружительную карьеру. Не достигнув и тридцати, он был уже вице-адмиралом Голландии и Вест-Фрисландии по самой престижной амстердамской адмиралтейской коллегии. Но судьба младшего Рюйтера, несмотря на это, не была счастливой. Вскоре после смерти отца, во время одного из выходов в море, он простудился и, проболев буквально несколько дней, умер. Не будучи женатым, Енгель не имел и наследников, а потому с его смертью пресекся и весь род знаменитого флотоводца.
Российский моряк-историк и биограф Рюйтера П. Головин так оценил все значение личности Михаила де Рюйтера: «Тот, кто видел Рюйтера в минуты семейной жизни, едва ли мог поверить, что этот добродушный старец, читающий Библию, смотрящий с нежной улыбкою на шаловливые затеи своей резвой белокуренькой внучки, или вместе с ней пускающий бумажные кораблики на тихие волны прозрачного пруда — много раз боролся со стихиями и выходил победителем из этой борьбы, что он командовал флотом в пятнадцати сражениях и что по слову или знаку его целые флоты шли в битвы, начинавшиеся с рассветом и кончавшиеся после заката солнца.
Служа матросом, капитаном, адмиралом, Рюйтер изучил морское дело во всех ею подробностях. Он был искренно убежден, что победа дается от Бога, и всегда говорил: „Я не более как орудие, исполняющее волю святого Промысла“. Поэтому он не употреблял во зло победы и не отчаивался в неудачах. Это доказывают его быстрые, сильные, но обдуманные атаки и его отступления — спокойные, но грозные.
Влияние Рюйтера на умы голландских моряков было безгранично. Казалось, он был божеством этого плавающего мира, всегда действующего под вдохновением его гения. Вот почему каждый офицер, капитан или матрос, слепо веря в знание своего начальника, употреблял все свои физические и моральные силы для общего дела и придавал делу этому энергию, которой противиться было невозможно.
Со смертью Рюйтера, когда мысль его, управлявшая всеми умами, угасла, каждый, обращаясь к собственному своему рассудку, невольно впадал в недоверчивость ко всякой новой, еще не испытанной власти».
Судьба распорядились так, что де Рюйтер погиб в самом конце эпохи великого англо-голландского противостояния на морях. Как знать, может, это было просто случайностью, а может быть, выполнив свой долг перед Отечеством, он до конца исчерпал и свою земную миссию.
Повествование о жизни и подвигах Михаила де Рюйтера будет лучше всего закончить словами одного из его биографов: «Имя де Рюйтера представляет уму человека наивеличайшего флотоводца, какие только когда-либо бывали, а прочтя подробности его жизни, должно согласиться, что он украшал собой человечество». Что ж, лучше об этом человеке, пожалуй, и не скажешь!
На набережной многосуетного Роттердама ныне стоит памятник Серебряному адмиралу. Вокруг него течет чужая и неведомая жизнь, но старый флотоводец смотрит вдаль, туда, где, так же как и три столетия назад, плещется его океан, такой родной и такой манящий…
Москва-Севастополь-Купавна
1997–2008 гг.
Иллюстрации
Михаил де Рюйтер. Художник Ф. Боль
< image l:href="#" />Памятник Корнелиусу и Йохану де Виттам в Дордрехте
Корнелиус Тромп. Художник П. Лелли
Маартен Тромп на «Бредероде», возглавлявший охрану голландского торгового каравана, отражает атаку английских боевых кораблей под командованием Р. Блейка и У. Пенна в районе мыса Портленд-Билл. Февраль 1653 г. Гравюра XVII в.