Серебряный молот

Хенриксен Вера

— Тебе не принесет особой пользы кровная вражда с родом Олвисхауг, — задумчиво произнес Эльвир. — Блотульф любит свою дочь. Если можно было бы убедить его в том, что он мало обрадует ее, зарубив Финна. Какое будущее ее ожидает, если она окажется с его ребенком на руках? И даже если дело не так плохо, найдет ли он для нее более подходящего жениха?

— Ты разбираешься в законах, — сказал Турир, — скажи, какую виру полагается уплатить в подобном случае?

— Все зависит от того, как договорятся обе стороны, — сказал Эльвир. — Но вряд ли Финн сможет уплатить Блотульфу то, что тот потребует.

Вечером они пришли к Финну в старый дом. Но Финн стал все отрицать.

— Я не сделал ничего плохого, — сказал он. — Мне нравится Ингерид, и я охотно бы женился на ней. Надеюсь, вы посодействуете мне в этом.

Эльвир с сомнением посмотрел на него.

— Финн, — сказал он, — что-то произошло, иначе Блотульф не был бы так разъярен. Наверняка ты хотел, чтобы девушка была твоей.

— Да, хотел, — ответил Финн. — Но я был бы негодяем, если бы прикоснулся к ней.

— Разве ты не знаешь, что Блотульф собирается переговорить с людьми из Скьердингстада о том, чтобы выдать ее за их старшего сына?

— Она говорила, что он собирается выдать ее замуж. Но не сказала, за кого, добавила лишь, что он вдовец, имеет четырех детей и по возрасту годится ей в отцы.

— Ране славный парень, — сухо заметил Эльвир. — И в том, что он старше ее, нет ничего плохого.

Уголки губ у Турира дрогнули: Эльвир сказал это, почувствовав себя задетым, ведь они с Ране были одного возраста. Но Эльвир был рад, что Турир смеется, в последнее время горечь его стала невыносимой для всех. И голос Эльвира стал мягче, когда он снова обратился к Финну:

— Тебе известно, что она принадлежит к одному из лучших родов в Трондхейме?

— Нет, — ответил Финн, — я думал, что если мы с Хаконом так подружились…

— Финн, Финн… — сказал Эльвир. — Ты хороший парень, но я не думаю, что Блотульф Кетильссон считает тебя подходящей для нее парой.

Финн был просто уничтожен этими словами.

— Ты не думаешь, что если бы вы поговорили с ним, то могли бы уломать его? — спросил он. — Мне так нравится Ингерид!

— Ты еще не достаточно взрослый, чтобы понять, что к чему, — сказал Турир.

— Раннвейг в свое время была не старше меня…

— Финн!

— Прости, Турир! — Финн явно сожалел о своих словах. — Но я чувствую, что никогда не буду по-настоящему счастлив, если она не станет моей.

— Думаю, тебе нужно привыкать к мысли о том, что этого может и не быть, мальчик, — сказал Эльвир. — Как только Блотульф убедится в том, что его дочь девственна, он постарается как можно скорее выдать ее замуж за Ране. Не правда ли, Турир, ведь ты опытен в подобных делах…

Эльвир попытался снова перейти на насмешливый тон, присущий ему в общении с Туриром. С дразнящей улыбкой он повернулся к Финну и сказал:

— Если бы ты не вел себя так благородно по отношению к девушке, нам, возможно, было бы о чем поговорить, — сказал он.

— В самом деле? — спросил Финн, уставясь на него с разинутым ртом.

Эльвир понял, что сболтнул лишнее, и подосадовал, что не смог придержать язык за зубами.

— Пойми меня правильно, Финн, — сказал он. — От этого может быть хуже не только Ингерид и Блотульфу, но также и мне с Туриром. Но ты честен, ты не предал Хакона, не опозорил его сестру.

— Хакон обещал сделать все возможное, чтобы помочь мне получить в жены Ингерид, — сказал Финн. — Интересно, не он ли рассказал об этом Блотульфу?

— Нет, — ответил Турир, — Ингерид сама ему об этом рассказала. И она вела себя хуже, чем иная служанка, когда он сказал, что хочет насильно выдать ее за Ране.

Финн опустил глаза.

— Значит, ничего уже не изменить?

— Думаю, тебе лучше выбросить это из головы, — сказал Эльвир. — Завтра утром я поскачу в Гьевран — и надеюсь, что Турир тоже отправится со мной, — и попробую замолвить о тебе слово. Но я не думаю, что тебе следует надеяться на согласие Блотульфа.

Некоторое время Финн сидел молча, опустив глаза. И когда он поднял голову, лицо его было мрачным.

Они поднялись и вместе направились в большой зал. Но когда они шли через двор, Финн спросил Эльвира, не будет ли тот против, если он не пойдет с ними.

Эльвир покачал головой, хорошо понимая, что мальчику нужно побыть одному.

Эльвир проснулся от криков во дворе и звона мечей. Он вскочил с кровати и моментально оделся, так что Сигрид, протирая в полусне глаза, увидела его уже во всеоружии.

— Что… — начала она, но Эльвир не дал ей сказать, прикрыв ее рот ладонью. Ему нужно было слышать, о чем говорили во дворе.

Слышался разъяренный голос Блотульфа и успокаивающий его голос Гутторма.

— Приведи сюда Эльвира! — крикнул Блотульф. — Он ответит за то, что этот Финн похитил мою дочь!

Сигрид побледнела.

— Успокойся, — сказал Эльвир, — И не вздумай снова вмешиваться в подобные дела!

— Постарайся защитить себя, Эльвир, — умоляюще произнесла она.

— Я не намерен первым обнажать меч, обещаю тебе.

Выходя из спальни, он был совершенно спокоен.

Блотульф привел с собой около двадцати вооруженных людей. Один из местных парней был ранен, но тут явился Гутторм и приостановил бой. И когда Эльвир вышел во двор, Блотульф бросился к нему, бледный от ярости.

— Где Финн Харальдссон?

— Я послал за ним.

Но человек, посланный за Финном, явился ни с чем; Финн удрал.

— Зря я послушался тебя, Эльвир, — дрожащим голосом произнес Блотульф. — Если бы я вчера прикончил бы этого негодяя, беды бы не случилось!

— Ты полагаешь, что Ингерид тоже сбежала?

— Я берег ее как самое дорогое сокровище, я приказал ей спать с матерью в одной постели, а у двери поставил дружинника…

— И все-таки она исчезла?

— Да. Когда Гюда проснулась утром, ее рядом не было. Дружинник клялся, что она не выходила через дверь, но когда я насел на него, он сознался, что выбегал по нужде во двор…