Серебряный осел
Шрифт:
– Я, натуральным образом, возмутился. И спросил его, а не много ли он себе позволяет? Видели бы вы рожу несчастного. Он едва сам не лишился дара речи, услыхав мою.
Орланда, живо вообразив себе эту картинку, не сдержавшись, захихикала. Ее поддержала и нимфа. Меотида вообще была беззаботной хохотушкой, смеявшейся как по поводу, так и без оного.
– Придя в себя, старик, живо скумекавший, что может неплохо нажиться на таком сокровище, как я, взнуздал меня и направился в Тартесс, надеясь выручить за говорящую животину неплохие деньги. Что и произошло, когда он повстречался с вами.
– А я-то думала, с чего бы он заломил с нас такую несусветную цену, – нахмурила брови амазонка. – Словно породистого скакуна, а не паршивого ишака продавал.
– Но-но! – возмутился столь нелестной характеристикой длинноухий. – Полегче, подруга!
– Что ж это Мерланиус такого маху дал? – задумчиво молвила нимфа. – Оставил тебе речь. Странно…
– Полагаю, это вышло против его желания, – предположила Орланда. – Он просто не проверил, всецело полагаясь на свое могущество.
– Он не знал, что я поэт! – гордо воскликнул Стир. – Мы, служители Аполлона, обладаем особым даром…
– Те-те-те, – язвительно перебила его Орландина. – С каких это пор ты верующим заделался? Сам же бахвалился, что атеист, в богов не веришь.
Осел нахмурился:
– Когда это было. Я теперь на многое смотрю другими глазами.
– Ну да, ослиными, – подначила амазонка.
– Нет, ну и язва же ты! – покачала головой лесная богиня. – Как тебе до сих пор язычок не укоротили?
Орландина хотела было ответить зеленоволосой задаваке как следует, но сдержалась.
И в самом деле, какая это муха ее укусила? Неужели она так близко к сердцу приняла то, что произошло с ее мимолетным знакомым? Ведь если рассудить, какое ей дело до чужих бед и несчастий? Со своими бы помогли боги справиться. Так нет же. Что-то давит на сердце и заставляет его бешено колотиться, пылая лютой ненавистью к проклятому колдуну. А к этой ненависти примешивается еще нечто неведомое, которому она не найдет названия.
– Ладно, – закусила до крови губу. – Что делать-то будем? Ему можно чем-нибудь помочь? – не поднимая глаз на нимфу, спросила у Меотиды. – Ты как насчет того, чтобы попытаться снять заклятие?
– И пробовать не стану! – покачала головой зеленоволосая красавица. – Силенок у меня не хватит, чтобы тягаться с Мерланиусом.
– Тьфу, – сплюнула амазонка. – А еще лесной богиней зовешься!
– Договоришься! – пригрозила Меотида. – Сейчас как превращу тебя в жабу! Уж на это моей власти достаточно.
– Девочки, не ссорьтесь! – вмешалась Орланда, умоляюще заломив руки. – Тут человека спасать нужно!
Прознатчица опомнилась. И впрямь, на кого пасть раскрывает.
Угомонилась и нимфа.
– Понимаете. Если бы это заклятие наложила какая-нибудь знахарка или колдунья, то снять его было бы несложно. Нашему Стиру достаточно было бы пожевать роз. И он вновь бы обрел свой прежний облик.
– Так вот зачем он бросился к розовому кусту! – поразилась бывшая послушница. – Рецепт Апулея!
– Ну да! – подтвердил длинноухий. – Что ж я, «Метаморфозы» не читал, по-твоему? За кого ты меня принимаешь!
– И что теперь? – потупилась воительница для того, чтобы никто не увидел слез бессилия, внезапно выступивших у нее на глазах.
– Надо подумать… – протянула Меотида.
– А пока, может, сообразим что перекусить? – предложила Орланда.
– Тебе бы все лопать да лопать, – проворчала сестра. – И куда только все девается?
Завистливо окинула взором ладную фигурку девушки.
– Я не возражаю! – радостно проржал Стир. Ваал тоже был всеми четырьмя лапами «за». Нимфа воздержалась. Она ведь вкушала пищу не так, как люди.
– А вообще, как ты питаешься? – чавкая сочной куриной ножкой, поинтересовалась у Меотиды Орланда. – Нет, я, конечно, знаю о том, что пищу тебе надобно сжечь, чтобы ты вдыхала жертвенный дым и все такое… Но вот поконкретнее бы хотелось…
– Любопытство – большой порок! – совсем как Кезия, настоятельница Сераписской обители Марии-Магдалины, изрекла лесная богиня и сдвинула зеленые бровки.
– Нам, право, неудобно, – церемонно заявил Стир, оторвавшись от брюквины. – Мы набиваем свои желудки, а дама…
– Помолчал бы, женский угодник, – фыркнула невесть чем раздосадованная амазонка.
Нимфа, прищурив глаз, заинтересованно посмотрела на девушку. Побуравив ее минуту-другую внимательным взглядом, вдруг хмыкнула и легонько хлопнула себя ладонью по лбу:
– Ну конечно же, как я сразу не поняла!
Сказала это тихо, обращаясь сама к себе, но Орлан дина краем уха чутко уловила ее слова.
– Что, нашла средство?! – вскинулась.
Меотида грустно покачала головой:
– Пока нет.
Прознатчица достала из седельной сумы объемистую флягу и поболтала ею. Внутри сосуда что-то забулькало.
– А то выпей, – прищурилась на зеленоволосую, – говорят, иногда помогает умственной деятельности.
– Что ты! – прикрикнула на нее всезнайка-сестра. – Ей же положено возлияние совершать!
– А и совершим! – пожала плечами амазонка. – Что нам стоит храм построить?
Встала на ноги, в два прыжка подскочила к алтарю и, откупорив пробку, начала тоненькой струйкой лить вино на землю перед жертвенником, приговаривая:
– Святая нимфа Меотида, прими наше возлияние и помоги нам!
Произнеся ритуальные слова три раза, низко поклонилась лесной богине и выжидающе стала разглядывать ее.
Сначала, казалось, ничего не произошло.
А потом нимфа… неожиданно икнула.
– Забористое! – утерлась рукой. – Фалернское, что ли? Давненько его не пивала!
– Тартесское! – ответила Орландина.
– Да? Стр-ранно. Впрочем, тоже весьма и весьма недур-рственно.
Заметив, что язык божества стал малость заплетаться, учтивая Орланда мигом сунула нимфе грушу. Та, не чинясь, приняла подношение и со смаком вгрызлась в желто-красный бок плода.