Серебряный остров
Шрифт:
— Вот это нам на руку, — обрадовался Санька. — Значит, будет чай. А то что за еда сухомяткой?
— Не только чай, будет вам и суп, — пообещала Валюха. — Будто я вас не знаю: без супа не работники…
Почаевничав, ребята прежде всего проверили, что за дыра в потолке, нельзя ли до нее как-нибудь добраться. Три луча сошлись в одной точке. Это оказалась узкая щель между двумя плитами, такая узкая, что о лазе и говорить не стоило. К тому же находилась она на десяти-двенадцатиметровой высоте, тут и шнур не помог бы. Однако дыра доказывала, что западная сторона пещеры выходит в
— Ну что ж, будем стукать, — сказал Цырен. — На трех уровнях: у пола, на высоте груди и на высоте вытянутой руки. Кто услышит гулкий звук, вроде как в пустой бочке, — премия.
— Какая премия?
— Первым осмотреть сокровища Чингисхана.
И пещера наполнилась стуком. Беспрерывным, упорным в две кирки. Под сводом перестук множился, спутывался, падал сверху уже сплошной дробью не то пулемета, не то отбойного молотка. Если бы и таились в пещере какие-нибудь злые духи, приставленные охранять клад, вмиг разбежались бы.
Вечером, когда уже руки опускались от усталости, Цырен в досаде отбросил кирку и возмутился, будто его обманули:
— Вот черт! Монолит! Никаких просветов!
— Ну, захотел в первый же день найти! Мы еще постукаем, — утешил его Санька. — Давайте-ка, братцы, ужинать, от грохота брюхо подвело. Как пустая бочка.
Так буднично и заурядно окончился этот день, которому Цырен прочил стать великим. Назавтра предстояло простукивать стены на высоте трех и четырех метров. Нечего было и думать, сладить с этой работой без лестницы. Не рубить же ступени на каждом шагу.
— Эх, сожгли большую летку, — огорчился Санька. — Я бы из нее лестницу смастерил.
— Из одной-то? — не поверила Валюха.
— А из двух сможешь? — хитро прищурился Цырен.
Санька отвернулся, решил — опять его разыгрывают.
— Чудак, будут тебе ветки. Только, может, малость кривые.
И Цырен начал разуваться. Дождь шел вторые сутки, кора сосны намокла, и Валюха, тревожно глянув вверх, нахмурила брови.
— Могу я попросить тебя об одном одолжении?
— Конечно, Валя. Все, что угодно.
— Не лазь туда, Цырен. Скользко же! Сорвешься — и больница не понадобится. Подождем, пока перестанет дождь…
Цырен уже начал было натягивать снятый сапог — и расхохотался.
— Ты гляди, едва не уговорила! Да для меня это… Рудик, Санька, скажите-ка! К тому же по мокрой коре босиком даже лучше. Так что не из-за чего беспокоиться. А ну, гоп-гоп!
Странно, внизу виднелась не земля, а крохотные волны, кипящие в береговых утесах. Пожалуй, ему было бы страшновато, если бы не Валюха. Ее присутствие делало ствол шероховатым, сучки — надежными, руки — сильными. Много ли надо человеку — несколько добрых слов! Ему нравилось, что Валюха переживает за него, хотя, может быть, точно так же переживала бы и за Рудика. А вчера Цырен приметил: она старается не оставаться с Санькой наедине. Чуткая. У них даже сами собой сложились две бригады. Валюха с Рудиком и Санька с Цыреном.
Он вспомнил, как утром Санька уговаривал: «А что, Валюта, может, опять супчиком нас побалуешь? Страсть люблю супчик, особенно когда ты, готовишь». — «Вари сам, если охота. Мне и дома надоело». — «Ну, пожалуйста, Валюшенька!» —
Наконец он достиг первой капитальной ветки.
— Ау, Санька, лови! — Цырен сбросил вниз связку из разных тоненьких веревочек, шнурков и ремней, и Санька привязал к ней топор. — Буду рубить ветку, на которой сижу.
Рубить на весу было неудобно, а тут еще, как назло, первая ветка, самая толстая, ухнула мимо уступа.
— Может, заодно и дровишек наломать? — крикнул он вниз. — Для супчика?
— Никаких дровишек, слезай! — отозвалась Валюха.
— Без супчика пробьемся, — подтвердил Санька. Когда Цырен ступил на землю, Валюха вздохнула и, ни слова не сказав, ушла в пещеру. Вскоре Санька соорудил классную лестницу. А обрубков от нее хватило-таки на костер. Агитировал ли Санька еще раз, Цырен не знал, но суп на обед был.
К вечеру простукивание закончили — безрезультатно. На лица легли первые следы разочарования. Больше всех был обескуражен Цырен: великий день открытия ускользал. А дождь все лил и лил, теперь вода уже не капала в кружку — бежала сплошной струйкой. Ребята не знали еще, что дождь им не враг, а союзник. Они узнали об этом лишь на утро четвертого дня.
Цырен снова завел речь о поездке за веревками, с помощью которых надеялся достичь дальних углов пещеры, Валюха отговаривала его, Санька и Рудик молчали. Настроение было кислое.
— Ну зачем тебе веревка, где ты ее там зацепишь? — наседала Валюха. — Покажи, где!?
И она чиркнула фонариком по стене. Что-то показалось ей подозрительным, она вскочила, направила сноп света вверх. Под сводом, на высоте пяти-шести метров, расплывалось серое пятно. Посреди пятна сверкнула искра — и холодной каплей упала на лицо Валюхи. Из стены сочилась вода!
Ребята бросились к лестнице. Но даже Санька, самый длинный из всех, не смог дотянуться киркой до серого пятна. В ход пошли камни, валявшиеся в пещере, остатки дровишек, рюкзаки, куртки. Лестница поднялась на полметра, с последней ее ступеньки Санька рубанул по стене — к ногам щедро посыпалось каменное крошево. После третьего удара в углублении показался сгнивший корешок. Санька потянул за него, корешок оборвался — и лестница поползла в сторону. Цырен едва успел подставить плечо.
— Нет, братцы, так не пойдет. Надо натаскать камней.
Наконец лестницу надежно установили на каменной пирамидке, укрепленной грунтом, и Цырен взялся за кирку. Углубление в стене постепенно увеличивалось, земля сыпалась из него все более сырая, все чаще попадались гнилые корешки. И вот какой-то удар Цырена достиг цели — грунт отвалился пластом, потом сам по себе пополз неширокой струйкой. Цырен отстранился, ждал.
— Да ты вдарь посильнее, — посоветовал снизу Рудик.
Цырен вдарил — и целый поток воды обрушился вдруг на испуганных друзей, — воды, смешанной с песком, с прелыми листьями. — Ребята отскочили, отряхивались, отплевывались. Когда поток иссяк, Цырен снова вскарабкался на лестницу, сунул голову в образовавшуюся дыру — и пещеру огласил восторженный вопль: