Серебряный пояс
Шрифт:
Все дружно засмеялись. Обстановка обрела спокойное русло. Один за другим гости спешились, протягивая хозяевам руки для приветствия.
— Здорово ночевали!
И вам здравствовать, не хворать!
Перед старателями предстали все знакомые лица: Влас Бердюгин, Федор Посохов, Григорий Берестов, а также штейгер знаменитого золотопромышленника Иваницкого Андрей Шляйнинг. Остальные люди нашим старателям были неизвестны. Однако по неторопливым, степенным движениям, доброму поведению, одежде, фигуре и уважительным отношения одного из них было несложно предположить, кто пожаловал в гости к людям тайги. Хозяева прииска притихли, внимательно ожидая своего подтверждения. И не ошиблись в своих предположениях.
— Константин Иванович Иваницкий! — добродушно протянул крепкую, жилистую руку Григорию Феоктистовичу здоровенный, около двух метров ростом детина и открыто улыбнулся. — Местный золотопромышленник. Слыхали о таком?
— Как не слыхивать!.. — с волнением в голосе отвечал каждый, с кем Иваницкий имел честь здороваться. — Земля слухом полнится! К тому же через людей сами жаловать в гости обещали.
— Обещал — прибыл! — не упуская возможности обратить свое внимание даже на маленьких детей, густым, добрым голосом отвечал промышленник. — Наслышался о ваших залежах, решил посмотреть, — и подручному: — Мурташка! Где у нас торбы с подарками?
Его верный спутник, охотник, проводник и друг по скитаниям хакас Мурташка проворно обратился к лошадям, стал снимать притороченные к седлам котомки. Иваницкий помог ему в этом, притащил поклажу к столу:
— Что же, дорогие хозяева! Так сказать, в честь встречи и знакомства разрешите мне предложить вам некоторые угощения!
— Завсегда пожалуйста! — убирая со стола лишнюю посуду, суетилась тетка Соломея.
Остальные женщины стали ей помогать.
Иваницкий стал выкладывать из котомок хлеб, консервы, копченые колбасы, сахар, конфеты, пряники, компоты из заграничных фруктов и прочие яства, способные удивить людей тайги своей новизной и вкусом. Женщины и дети смотрели на богатый стол горящими глазами. Мало кто видел подобные вкусности в своей жизни. Особенно ребятишки. В заключение расположения к себе хозяев богатый золотопромышленник выставил несколько бутылок дорогого, закрепленного временем коньяка. Мужики прищурились, поняли: не зря Иваницкий такую даль ехал. Разговор будет серьезный!
Широкое застолье было долгим и шумным. Отведав привезенные угощения, старатели заговорили. Женщины добрым словом благодарили гостя. Дети уже звали доброго золотопромышленника не иначе, как дядя Костя.
А Иваницкий ударил второй волной. Дождавшись, когда шумная компания предастся веселью, махнул рукой своему управляющему:
— Егорыч! А ну, подавай сюда подарки!
Управляющий рад стараться. Поспешил к объемным тюкам с вещами. Для подарков Иваницкий специально пригнал с собой две лошади, которые доставили вещи в тайгу. С помощью Мурташки подтащив котомки к столу, управляющий довольно отрапортовал:
— Вот, Константин Иванович. Все, как приказали.
Нарочито привлекая внимание, золотопромышленник неторопливо полез в хорошо упакованные тюки, стал доставать подарки. Мужикам, каждому, по паре яловых сапог, косоворотки. На головы картузы с лакированными козырьками. Каждой женщине — золотые часы, сережки, кольца. Из одежды — байковые платья, сапожки, туфли, разноцветные платки. Досталось и детям. Кому штаны да курточки. Другим валенки, телогрейки, шерстяные свитера. В добавление ко всему на всю артель Иваницкий подарил разный рабочий инструмент, кое какую посуду, а для охоты — два новых, заряжающихся с казны курковых, двуствольных ружья шестнадцатого калибра.
Славен подарками Костя Иваницкий! Не описать радость старательскую. Да только в хмельных глазах все одно печаль светится: не зря все. Никак золотопромышленник будет просить прииск выкупить.
Не ошиблись старатели. За делом хваткий золотарь приехал. Только в тот день под пьяную лавочку свое предложение не выставил. Дождался утра, когда у мужиков трезвые головы будут. Собрал всех за общий стол на улице, заговорил о главном:
— Продайте, ребята, мне это место. Раз все о нем узнали, покоя вам не дадут. А дальше и вовсе житья не будет! Здесь охрана нужна добрая. Да и капиталу у вас нет, а тут большие горные работы нужны. Я фабрику построю, рудник будет. А что по цене определиться, так не обижу, будьте уверены! Знаю, дело серьезное, не орех продаете. Такое месторождение в жизни далеко не у каждого находится. А потому времени вам на думу два дня даю. Как свое слово скажете — так и будет!
Сказал свое предложение ненастойчивый золотопромышленник, а сам тут же сел на оседланных лошадей и поехал с Мурташкой в тайгу, на дудку марала кликать.
Остались мужики наедине с серыми мыслями. Куда ни кинь — всюду клин. С одной стороны, дело говорит Иваницкий. Нет у старателей денег на охрану участка и разработку рудной добычи золота. Знал хитрый золотарь, на какое место давить. С другой горки золота жалко. Только жить начали, кое-какой достаток поимели.
Долго думали старатели, разговоры вели, в трубках табак дорогой курили. А только все мысли к единому мнению сводятся: не удержать участок одним, как бы этого ни хотелось. Согласились мужики на предложение предприимчивого золотопромышленника продать ему прииск. Уговорил Иваницкий хитростью и нажимом подписать документ на земельный отвод. Однако в договоре все было по чести. Заплатил Иваницкий первооткрывателям по две тысячи рублей каждой семье — сразу. А потом, как договорились, исправно выплачивал достойные проценты с каждого добытого пуда золота.
Мурташка
Гудит пихтачом плоский перевал. Вершины соседних гор скрылись в пелене низких облаков. Раскачиваясь под рваными наплывами ветра, шумит хвойная тайга. Грязные, низкие тучи несут тайге сумерки и тоску поздней осени. Редкие снежинки падают на сырую, еще теплую землю и тут же превращаются в капельки слез прошедшего лета. Длинные ветки деревьев прогнулись под тяжестью скопившихся капель. Голые, без листьев, кустарники покрылись серебром прозрачной воды. Упавшая, серая трава образовала грязный ковер захламления. Тяжелый воздух напитан густой влагой. В глубоком распадке едва слышно бубнит холодной струей ледяной ручей. Седой вечер знобит промозглым застоем. Неприятная мокреть и сырость леса давят напряжением. В такую погоду хочется скорее сделать привал, развести жаркий костер, отогреть уставшее тело горячим чаем.
Уставшие за день собаки Туман и Тихон бегут впереди на видимом расстоянии. Тяжело переставляя по грязи ноги, неторопливо бредут обессилевшие лошади. Хмурые всадники недовольно склоняются от мокрых ветвей, рассеянно смотрят перед собой на дорогу. Второй день путешествия по мокрой тайге измотал вьючных животных и людей своим монотонным, трудным передвижением. Каждый желает сделать остановку, спрыгнуть со спины коня на землю, прилечь у огня и вытянуть ноги. Небольшой охотничий караван из четырех всадников бесполезно преследует свою цель. Впереди едет Самойлов Михаил. За ним, внимательно осматривая незнакомые окрестности, качается в седле Мурташка. Третьим, то и дело пригибаясь от нависающих веток, молча сопит носом Влас Бердюгин. Замыкает караван Григорий Усольцев.
Настроение у путников не из лучших. Плохая погода давит на психологическое состояние охотников. Желанная цель путешествия не достигнута. Зря потраченное время угнетает: лучше бы что-то сделали дома. Три дня в тайге без результата — достаточный срок, чтобы корить себя, окружающую обстановку, погоду и свое желание быть в первых рядах товарищей. Единственный, кто воспринимает окружающий мир и ситуацию с равнодушным лицом, — коренной охотник, хакас Мурташка. Беспредельно преданный своему хозяину, Константину Иваницкому, Мурташка не жалеет о пустом пути. Если хозяин сказал надо, значит, покорный национал поедет в тайгу в любую погоду: снег, дождь, жару, метель, мороз, — на любое расстояние, хоть за сотый перевал. И не скажет в ответ слово «нет».