Серебряный шпиль
Шрифт:
Элиз откинулась на спинку стула, и ее плечи поникли. Несмотря на это, она по-прежнему выглядела ослепительно.
— Я вовсе не считаю то решение ошибкой. Рой столько сделал для успеха Серебряного Шпиля, но...
— Но вы никогда не любили его.
Ее плечи опустились еще ниже, что заставило меня задуматься о том, как бы ее развеселить.
— Да, вы правы, — продолжила она. — Надеюсь, я любила его как христианка христианина. Я молилась за него так же, как за всех остальных членов «кружка веры». Но он мне никогда по-настоящему не нравился. Я хотела возлюбить его, очень хотела. — Неожиданно замолкнув, она
— Что именно?
— Заставить людей разговориться. За последние десять лет я меньше высказывалась о своем отношении к Рою, чем за время нашей беседы. Исключением был Барни, да и с ним я не осмеливалась говорить с такой прямотой. И вот появляетесь вы, едва успеваете задать вопрос, и я начинаю извергаться, как «Верный старик» [5] .
— Этому фокусу я обучился много лет назад на Востоке, — сказал я с тонкой улыбкой. — Теперь, после того как я позволил вам пофонтанировать, расскажите мне о том вечере, когда был застрелен Мид. Собрание проходило в этом помещении, не так ли?
5
Гейзер в одном из национальных парков США, известный точной периодичностью выброса кипящей воды.
Она кивнула, окинув взглядом длинный стол.
— В этом зале. Уверена, вам известно, что «кружок веры» собрался здесь в полном составе. Мистер Даркин, естественно, тоже присутствовал. Я не хочу, чтобы вы подумали, будто у меня есть парапсихологические способности, но в тот вечер у меня возникли дурные предчувствия еще до начала собрания.
— Почему?
— Не знаю. Определенно причиной послужили не записки, полученные Барни. Они с самого начала меня не очень-то беспокоили, и я считала, что приглашать из-за них частного детектива — глупость. Итак, записки или, вернее, тот, кто их написал, меня не пугали. Любой общественной фигуре такого масштаба, как Барни, неизбежно приходится иметь дело с ненормальными. Не знаю. Просто у меня было такое чувство... что должно случиться нечто ужасное.
— Кто, по вашему мнению, автор записок?
Она прикусила большой палец и покачала головой.
— Очевидно, кто-то не совсем здоровый. Время от времени у нас появляются довольно жуткие типы. Не знаю, может быть, их тянет сюда потому, что службы транслируются по телевизору... Может быть, еще что-то. Вообще я радуюсь тому, что мы имеем хорошую рекламу, все есть благо, что привлекает заблудшие души к Богу. Хотя при этом возрастает опасность появления людей, способных написать те отвратительные послания.
— Насколько я понимаю, вы не видите никакой связи между записками и убийством Мида?
— Боже мой, конечно, нет. Арчи, я знаю — он ваш друг, но я ни на секунду не сомневаюсь в том, что Роя убил Даркин.
Я откинулся назад, скрестил пальцы на затылке и сказал:
— Но ведь любой из присутствовавших на собрании имел возможность сделать это. Разве не так? Пока вы сидели по отдельным помещениям, предаваясь размышлениям, времени для убийства было более чем достаточно.
— Да, технически такое возможно, — заметно помрачнев, ответила она, — но добрые христиане, каковыми, по моему убеждению, являются все члены «кружка
— Прекрасные вопросы, Элиз, и я не могу на них ответить. Да это и не входит в мои обязанности. Я всего лишь коллекционирую факты. На вопросы же отвечает мистер Вулф. Я могу сказать лишь одно: Фред Даркин тоже не убийца. Как вы узнали о том, что Мид застрелен?
— От Марли Вилкинсона, который чуть ли не в истерике ворвался в комнату, где я находилась. Это он обнаружил Роя.
— Вы занимали свободный кабинет?
— Да, один из тех, которым пользуются секретари. Как раз рядом с офисом Роя.
— Но выстрелов вы не слышали?
— Нет, — ответила она, качая головой. — Но через эти стены вообще ничего невозможно услышать. Помню, как-то мы с Барни сидели в его кабинете, а Сэм Риз, чей кабинет рядом, выдвинул одновременно слишком много ящиков из высокого шкафа с документами, и тот рухнул, едва не придавив беднягу. Сэм говорил, что падение произвело страшный шум, но до нас не долетело ни звука.
— Интересно. Что вы сделали после того, как Вилкинсон сообщил вам о Миде?
— Я помчалась к Рою в надежде, что смогу чем-то помочь, но там Барни уже делал ему искусственное дыхание. Я побежала сказать мистеру Даркину и Кароле о том, что случилось.
— Как отреагировал на это Фред?
— Он удивился. Или сделал вид, что удивился. Помню, я спросила его, не выходил ли он из кабинета. Думаю, что подсознательно я сразу стала подозревать его.
— Понятно. Я хотел бы ненадолго вернуться к запискам, потому что именно с них все началось. Их находили в этих... как вы их называете, «дарственных сумах»?
— Да. Шесть недель подряд.
— Что делают с сумами после завершения воскресных служб?
— Их относят в комнату этажом ниже — и там запирают до понедельника. В понедельник приходит специальная группа, которая подсчитывает наличные и сортирует чеки. Затем все поступления депонируются в банк.
— Замок открывается набором цифр?
— Да, — кивнула Элиз, — при помощи диска.
— Кому известна комбинация? — поинтересовался я.
— Всем членам «кружка веры» и больше никому, насколько я знаю. Но о чем это говорит?
— Возможно, ни о чем, — поднимаясь, ответил я. — Помните, я только сборщик фактов. Мне даже неизвестно, какие из собранных мной фактов окажутся полезными для мистера Вулфа. Я могу всего лишь напитать его сведениями и предоставить возможность гению идти своим путем. Однако вам предстоит еще масса дел, и я покидаю вас. Не беспокойтесь, выход я сумею найти самостоятельно.
Она улыбнулась, отчего у меня на миг вновь возникло желание броситься в ближайший цветочный магазин и купить дюжину роз «американская красавица» на длинных стебельках. Думаю, в наших краях найдется множество парней, обожающих посылать розы чужим женам, но я в их число почему-то не вхожу.
Глава 11
Когда я вернулся в дом на Тридцать пятой улице, было почти три часа дня. Вулф находился в кабинете, и, когда я вошел, он нехотя оторвал глаза от книги. В его взгляде я прочитал вопрос: «И что же?»