Серебряный свет
Шрифт:
– - И смысл уже так торопиться?
– - присев рядом, поинтересовался я, накладывая обезболивающее заклятье на ушибленную коленку кошки.
– - Все равно уже нет смысла бежать сломя голову. Ты все проспала!
– - Но они же ждут!
– - Не беспокойся, -- я отмахнулся от восклицания нэко.
– - Мы придем к ним в точно назначенный час. Обещаю. А сейчас одевайся, бабушка ждет нас на обед.
Благодарно чмокнув меня в щеку, Химари скрылась в своей комнате.
Пожав плечами я криво усмехнулся и направился на кухню. Химари лучше не знать, чего
Но тем не менее, пришли мы вовремя.
Солнце стояло в зените когда мы покидали поместье, но когда пройдя сквозь непрозрачное зеркало портала мы вышли на поляну размещенную в непосредственной близости от ствола меллорна, в воздухе витала утренняя предрассветная свежесть.
Петля времени сомкнулась.
На поляне стояли бакэнэко пришедшие в клан. Семнадцать бакэнэко, из которых три ребенка и шесть мужчин, терпеливо ждали Химари, привлеченные обещанием избавления от постоянно гнетущего их страха, -- страха потерять себя.
Выйдя из портала, я отступил на край поляны, увлекая за собою Таму, и предоставляя нэко полную свободу действий. Что делать дальше, она отлично знала сама. Вытащив Цукико из ножен, девушка медленным шагом устремилась вперед.
Среди бакинэко очень выделялась одна семья: отец, мать и дочь. И если мать и маленькая нэко выглядели нормально, и лишь выражение застарелого отчаянья искажало их лица, то отец... его принесли закованным в путы. Безумие прочно охватило своими объятиями нестарого в общем-то кота, стирая выражения разума и осмысленности в глазах, наполняя их жаждой крови, хищно заостряя черты лица. Надежды на исцеление не было. В таких запущенных случаях, все что могли подарить бакинэко его родные и близкие -- смерть!
Это было милосерднее чем стать сгустком вечно жаждущего крови безумия.
Неудивительно что когда они увидели подходившую к безумцу Химари с клинком наперевес, девочка разрыдалась. Мать обняла ее, развернула спиной к корчащемуся в пароксизмах безумия... зверю и тяжело кивнула Химари. Застывшая над рычащим в бесконечной злобе берсерком, нэко горько улыбнулась, оглянулась на меня и взмахнула клинком. Серебристое лезвие рыбкой мелькнув в воздухе, заставило отшатнуться хмуро сгрудившихся вокруг бакинэко, и как в воздух погрузилось в тело по звериному завывшего от боли мужчины.
Я никогда не забуду то выражение неверия и лучики пробившейся надежды, расцветшие на лицах аякаси, когда проклятье безумия стекло с кота, как волна с побережья, оставляя выражение недоумения и изумления тихо перетекших в счастье, когда он, стряхнув рассеченные цепи, смог осознанно обнять свою семью.
Мое творение в очередной раз не подвело меня.
Грустно и в тоже время ободряюще улыбнувшись, при виде счастливо бросившейся в объятья отца девочки я кивнул окруженной благоговейно застывшими екаями Химари, дернул за рукав Таму, и мы тихо удалились с поляны.
Этот триумф, принадлежал Химари, и только ей.
***
В этой, расположенной чуть в отдалении от остальных, усадьбе, время казалось застыло навеки. Ветер не смел потревожить ветви деревьев в саду, молчали птицы, замерли в воздухе гирлянды фонариков на просторной веранде, бессильно повисли в воздухе язычки воздушных колокольчиков... Ничто и никто не тревожили покой ее обитательницы, желавшей уединения.
Словно сама природа откликаясь на ее зов застыла, повинуясь желаниям.
Но наше появление разбило эту гнетущую ауру недвижности.
Кивнув недвижно замершим перед входом стражам-"они" я открыл калитку и тихий скрип со звоном расколол тишину овладевшую домом. Шумно вздохнули застывшие и почти не дышавшие демоны, сменили позу напряженного ожидания на более свободную, зашелестел ветвями сад: растущая в нем расцветшая вишня, уронила несколько лепестков на гладь круглого озерца. Застывшая зеркальная гладь зарябила, заиграла отблесками солнца, и в такт ей запела-зачирикала певчая птичка, устроившаяся на ветвях кряжистого дерева. Зазвенели мелодичным перезвоном ветра хрустальные колокольчики.
Приветственно качались голубые огоньки каменных фонарей когда мы проходили мимо них по усыпанной белоснежным песком дорожке, направляясь к дому. Поднявшись на крыльцо я кивнул Таме на широкую веранду:
– - Подождешь пока здесь?
Лиса согласно махнула хвостом, глядя в сторону сада.
– - Давай.
Войдя в дом я тщательно закрыл дверь и активировал барьер. По стенам пробежались тусклые цепочки рун, замерцали и впитались в стены без следа. Разувшись, я спокойно прошел по увешанному свитками с изречениями мудрецов прошлого коридору, качнув своим присутствием искры сторожевых духов и вышел в просторный зал. Пробивающиеся сквозь изрисованную мотивами жизни и леса рисовую бумагу солнечные лучи, ярко освещали его, окутывая предметы искристым ореолом чистой энергии.
Она была там.
Застыв пред алтарем, молитвенно сложил ладони и преклонив колени она замерла в ожидании меня. Ее многоцветные шелковые одежды разложенные веером по вишневому полу напоминали распушенные хвосты радужных павлинов, однажды увиденных мною в Вечнолесьи. Острое лисье ухо чуть шевельнулось когда я вошел в зал, но она более ничем не показала что заметила мое присутствие.
Остро пахло сандалом.
Дымящаяся палочка благовоний стояла на алтаре рядом с блюдечком молока и живой ветвью вишни.
Переступая через огненно-алые пушистые хвосты с белоснежными кончиками, я пересек зал и став слева от алтаря, оперся спиной об массивный столб.
– - Ты обдумала мое предложение?
Шевельнувшись, кицунэ откинула алые волосы с лица и посмотрела на меня. Зрачки в золотых глазах напоминали вертикальные нити.
– - Что если я откажусь присоединяться к твоему клану, наследник Амакава?
– - последние слова прозвучали с обжигающей ненавистью.
Я с наслаждением потерся спиной о гладкое дерево прежде чем ответить: