Сережка — авдеевский ветеран
Шрифт:
Ему вспомнилось, как накричала на него красивая тётя Лера, и почему-то именно это казалось сейчас Серёжке самым обидным: тётя Лера так ему понравилась, а он ей, оказывается, нисколечко — сопливый мальчишка, вот он для неё кто…
Когда дядя Куд-Кудах уже через несколько минут проходил мимо Разводчика, тот сидел, всё так же уткнув лицо в колени.
— Серёжка? — удивился Куд-Кудах и ладонью приподнял
— К-как — откуда? — удивился Серёжка. — Как будто не видел!
— На дороге? Неужели мимо проехал?.. Ах ты!..
Значит, и правда не видел он Серёжку, когда стоял тот перед машиной…
И Серёжка снова залился слезами.
— Да ты чего, чего?.. — присел перед ним на корточки дядя Кудах. — Ну, во-от, такой хлопец, а глаза, оказывается, на мокром месте…
— Скажи, Кудах, — всхлипнул Серёжка, — я… я — предатель?
Глава шестая
В магазине толпился народ.
У прилавка теснились девчата в заляпанных известью шароварах. Зашли сюда, наверное, сразу после смены. Девчата суетились, то начинали говорить громко, то совсем шёпотом, а позади них с чеком в поднятой руке неловко топтался здоровенный парень в синем комбинезоне. Он говорил, что очень торопится, и просил девчат пропустить его без очереди, но они только смеялись и не пропускали.
Серёжка поднёс к глазам осколок зеленоватого стекла, который только что подобрал на улице, и сразу же всё вокруг стало зелёным: и девчата, и этот парень в комбинезоне, и пожилая продавщица, и булочки, которые она подавала.
Хорошая это штука — зелёная стекляшка!.. Стало тебе вдруг скучно или почему-то взгрустнулось, достань её из кармана, поднеси к глазу — и всё на свете, как по волшебству, сразу изменится, и на душе у тебя посветлеет, и неизвестно отчего станет веселей. А если тебе и так живётся неплохо, то через зелёную стекляшку всё вокруг покажется просто шут его знает каким радостным…
В магазин вот-вот должны были привезти свежий хлеб, а пока Серёжка сидел на подоконнике, болтал ногами и то и дело прикладывал стекляшку к краю съехавшей на один глаз пилотки.
Настроение у него было отличное.
Тогда, на бетонном заводе, дядя Кудах сказал Серёжке, что он, конечно, не предатель, а самый настоящий хороший пацан.
— А может, надо было сегодня сходить на войну? — спросил Серёжка. — В последний раз?
— Почему это сегодня — в последний раз? — спросил в свою очередь дядя Кудах.
И Серёжка объяснил, что нынче около рощи на Маяковой горе будет решающая драка.
Дядя Кудах почему-то заволновался и спросил, во сколько же это часов она будет, а Серёжка объяснил ему, что с утра ребята собирали войско, а драться пойдут после обеда.
— Как ты думаешь, мы ещё успеем?
— Конечно, успеем, — сказал Серёга.
Они сели в машину, и дядя Кудах сказал Одуванчику, что ему вот так вот, ну позарез, надо в посёлок и он заедет за ней попозже. Одуванчик надула губы, а Серёжка посмотрел на неё с превосходством, и ему ничуточки не было её жалко. Пусть себе сидит в диспетчерской и смотрится в своё зеркальце.
Машина мчалась по бетонке, и чем ближе они подъезжали к посёлку, тем тревожней становилось у Серёжки на душе.
— Скажи, — спросил он у Кудаха, — а мы с тобой — за супятчиков, да?
— Че-го? — переспросил дядя Кудах.
— Мы — за супятчиков? — повторил Серёжка.
И тут дядя Кудах рассердился и сказал, что сейчас вот он высадит Серёжку из машины и вообще не будет с ним знаться, если Серёжка не перестанет болтать глупости…
— Я вам покажу супятчиков! — ворчал дядя Кудах. — Я вам покажу мехколонщиков…
— Мехколонцев, — попытался поправить Серёжка.
— А, один шут, — сердито буркнул дядя Кудах. — Всех вас надо крапивой по одному и тому же месту…
Они проехали мимо маленького базарчика, где под дощатым навесом всё ещё сидели три бабки с мешками и вязанками лука, и стали подниматься в гору, как вдруг увидели, что им навстречу движется большое войско.
— Наши! — крикнул Серёжка. — Отступают, что ли?
Дядя Кудах подъехал поближе к войску и остановил машину.
Супятчики были вооружены до зубов.
Они шли, сгрудившись вокруг своего комиссара Валерки Косачёва, и о чём-то спорили.
«Почему это нету Амоса?» — подумал Серёжка.
Супятчики увидели дядю Кудаха и вдруг смолкли все сразу. Подошли к машине и остановились.
— Ну, с чем поздравить, гвардейцы? С победой? — спросил дядя Кудах.
— Победишь тут! — хмуро сказал комиссар и, воткнув деревянный клинок в землю, принялся потуже затягивать ремень.
— Ага, победишь тут! — загудели, перебивая друг друга, супятчики.
— Дерибаска — трус! — сказал комиссар, выдёргивая клинок из земли.
— Конечно, трус! — поддержали остальные почти хором. — Все они, мехколонцы, такие…
— А где Амос? — осторожно спросил Серёжка.
— «Где-где»! — зло передразнил комиссар. — Пойди к Пашке и узнай, где…
Паша Береснёв был лейтенант милиции, которого ребята очень любили и одновременно побаивались, потому что именно ему по долгу службы приходилось улаживать все конфликты, возникавшие между двумя армиями.
— А за что его Пашка? — спросил Серёга.
— «За что, за что»! — снова передразнил комиссар.
— Ну, а всё-таки? — поинтересовался дядя Кудах, который до сих пор молчал и только с любопытством смотрел на мальчишек, которые называли Дерибаску трусом.
Тогда комиссар вытащил из кармана помятую бумажку и протянул её дяде Кудаху.
— Вот, — сказал он. — Мы им за это ещё отомстим…
Разводчик тоже заглянул в бумажку и прочитал по слогам, что в ней написано.
СУПЯТЧИКИ — ДУРАЧКИ! — говорилось в записке. — МЫ НАРОЧНО ПОЗВАЛИ МИЛИЦИОНЕРА. А ЗАВТРА МЫ ВАМ ПОКАЖЕМ.
Верховный главнокомандующий мехколонской армией маршал Г. Дерибаска.