Сергей Сергеевич Ольденбург 1888-1940
Шрифт:
Момент переезда С.С. Ольденбурга из Берлина в Париж возможно датировать благодаря сообщению об этом П.Н. Савицкого в письме от 21 мая 1925 г.
Соответственно с этим меняется и тема статей С., в «Руле» 21 мая выходит его очерк «Из Сербии»: «тяжёлое положение русских беженцев в Королевстве побуждает их стремиться к выезду из страны. Уезжают главным образом во Францию» из-за возможности получить визу на въезд. Далее упомянут прошедший перед Пасхой съезд русских инвалидов в Париже под председательством генерала Баратова. Написал от также и положении Зарубежной Церкви. «Большой соблазн среди верующих людей произвела одна из панихид по патриархе Тихоне, служил которую один из русских беженских иерархов. В своей речи, посвящённой памяти усопшего, епископ неодобрительно отозвался о
В этом эпизоде можно усмотреть влияние евлогианцев и их тактики инсинуаций против сторонников митрополита Антония. Однако следует отметить, что для РПЦЗ характерно почитание патриарха Тихона как исповедника и мученика. То что в последние годы патриарх вынужден был поддаться чекистскому давлению в плане отказа от новых провозглашений церковного осуждения коммунизма, не так важно сравнительно с продолжавшимися репрессиями в его адрес. Чего бы не происходило в случае, если чекисты добились всего что хотели. Иерархи и все верующие, составлявшие РПЦЗ, считали что в открытой идейной борьбе с большевизмом следуют примеру московского патриарха, пользуясь возможностями, каких он был лишён в плену. Следовательно, хотя вопрос об оформлении независимости РПЦЗ от чекистов на тот момент вполне назрел, осуждения покойного патриарха действительно должны были восприниматься неуместными не только евлогианцами, но и сторонниками митрополита Антония (Храповицкого).
В те же дни противниками монархистов активно муссировалось и наименование митрополита Антония блюстителем патриаршего престола протодьяконом Вербицким в Белграде, которое сравнивалось с провозглашением Кирилла Императором [Ал. К. «Ещё один блюститель» // «Вечернее Время» (Рига), 1925, 4 июня, с.3].
Передислокация Ольденбурга явно приурочена к началу выпуска газеты «Возрождение», которая пыталась бороться за первенство у эмигрантского читателя, конкурируя с полусоциалистическими почти советскими «Последними Новостями» П.Н. Милюкова. Газета Милюкова собрала леволиберальные партийные силы, газетчиков, имевших профессиональный опыт работы в оппозиционной прессе Российской Империи. Благодаря технически умелой постановке работы и высоким тиражам они могли завлекать многих авторов, враждебных политической программе «Последних Новостей», высокими гонорарами.
Издатели «Возрождения» не имели такого опыта работы с газетами, но они попытались собрать у себя правомонархическую читательскую публику, привлекая её именами И.А. Ильина, П.Н. Краснова, И.А. Бунина, Н. Тэффи (в 1905 г. Бунин и Тэффи сотрудничали с большевиками, чаще печатались в либеральной прессе). Главный редактор П.Б. Струве имел за собой богатую биографию, от сотрудничества с Лениным и пропаганды марксизма, создания интеллигентской социал-демократической партии, ведения радикальной революционной пропаганды против Российской Империи. Нельзя не признать за Петром Струве положительный характер его постепенного ухода направо, вызывавшего ненависть сначала с.-д., а потом и к.-д. Но он остановился на каком-то не вполне правильном консервативном центризме, и в «Возрождении» пытался совмещать левое и правое. Когда Струве в этом содействовал Иван Ильин, даже и с ним не следует вполне соглашаться. Всегда нужно стараться брать более правую сторону, в её наиболее культурном и функциональном идеологическом и практическом выражении. Среднее тут означает более непоследовательное, а не правильное.
Любая политическая задача имеет альтернативные левые или правые рецепты её решения. Принимая левую сторону, монархисты отказываются от самих себя, поддерживают враждебные идеологии заимствованиями из чужой программы, одновременно русский монархизм как правая альтернатива лишается всякого смысла. Необходимо показывать умение монархистов дать смысловое разоблачение любых левых программ и предложить собственные противоположные альтернативы, а не заимствованные у своих же врагов.
Объявление известного своей склонностью к соглашательству с либералами А.В. Кривошеина о какой-либо левой политики правыми руками, как показал опыт Врангеля, не вполне соответствовало действительности относительно какой-то якобы левизны, и только компрометировал монархистов, показывая
Практически каждый кто имеет политическое преобладание или на него серьёзно рассчитывает, ставит себя в центр, объявляя оппонентов отклоняющимися от субъективного эталона. Но то что Сталин боролся с левым и правым уклонизмом свидетельствует, что свой центр он переместил глубоко налево. Так сделал и Милюков, не желая называть своё Республиканско-демократическое объединение левой группой к.-д. в эмиграции. Милюков сразу насторожился и сказал на совещании в Париже: нет, только другие могут называть нас левыми, но не мы сами. Себя Милюков всегда видел в образцово-показательном центре, даже когда он забывая старые разногласия шёл брататься с Керенским, а потом и со Сталиным. Это показательно, какие извивы пережил Милюков, кумир отечественных либералов, от поддержки «Народной воли», революционного терроризма 1905 г., к парламентской лжи о конституционной монархии и поддержке большевизма со сталинизмом.
Объявление себя центристами – это заявка на монополизацию истины. К тому стремятся необольшевики, спекулирующие на своём мнимом патриотизме или, что особенно чудовищно лживо, на православных ценностях. Это тоже якобы ставит их в центр, позволяя обманывать левых и правых для более широкого демагогического охвата.
Исходя из такой логики, в политической центре, безусловно, располагался в Российской Империи Николай II, но надо прямо оговаривать, что его центр господства был глубоко справа, и это наиболее точный ориентир для монархистов.
Как признаёт ельцинский министр экономики, «успешное, хотя и противоречивое развитие капитализма в России перед революцией показывает», что монархический христианский национализм не препятствует правильному экономическому росту, и Николай II был прав в своих усилиях «предотвратить разрушительную революцию» [Е.Г. Ясин «Модернизация России. Доклады для 10 конференций» М.: ГУВШЭ, 2009, Кн.1, с.84, 207].
Следовательно, либерализм нужен только для самих либеральных партий и их политического первенства, каждый раз оказывающегося провальным в России из-за их неспособности бороться с большевизмом и объявления ими столь же заведомо неудачной идеологической войны русскому традиционализму, при ошибочном смешивании его с советским крайне левым консерватизмом. Либералы типа Ясина и Гайдара сделали всё возможное, чтобы обеспечить политические успехи большевизма, отождествив его с русским патриотизмом.
Что не даёт никаких оснований для отождествления либерализма и капитализма, или демократии и правового порядка. Такие смешивания понятий выгодны только для левых партий.
Западные либералы продолжают выстраивать свою систему лжи, прославляющую все стадии большевизма, от ранних до новейших, из комплекса ненависти к Царской России: «Императоры опасались появления среднего класса, который мог бы бросить вызов монархии, и не торопились содействовать развитию капиталистической экономики. Чтобы вытянуть СССР из его отсталого состояния, Сталин сверху навязал индустриализацию» [Анджела Стент «Мир Путина: Россия и её лидер глазами Запада» М.: Интеллектуальная Литература, 2020, с.33].
А. Стент из Джорджтаунского университета США даёт типичный пример леволиберального, максимально враждебного России, отождествления её с большевизмом, вплоть до слияния Ивана Ильина со сталинизмом.
П.Б. Струве принадлежал к тем правым либералам, которые смыкаются с монархистами в борьбе как с советской идеологией, так и с левыми либералами. Но правильной правой последовательности Струве до конца не проявлял и за это справедливо критиковался монархистами в эмиграции.
Струве даёт правильную всестороннюю критику социализма, но «его попытка сочетания консерватизма с либерализмом в единую систему нас не удовлетворяет, как не имеющая в себе внутренней стройности» [Н.П. Рклицкий «Возрождение русского общества» // «Царский Вестник» (Белград), 1937, 17 октября, с.3].