Серия «Рассекреченные жизни»
Шрифт:
Бурные события в Африке в конце 50-х – начале 60-х годов застали советские внешнеполитические учреждения врасплох. Литературы по Африке было чрезвычайно мало, а кадров африканистов и подавно не было. По-настоящему заниматься Африкой мы начали только с 1960 года, который как раз был провозглашен ООН Годом Африки. Колонизаторы отступали, а Советский Союз как бы под звуки фанфар и литавр входил в Африку со своими, как было объявлено, бескорыстными идеями и намерениями.
В августе 1960 года в разведке был создан африканский отдел. С миру по сосенке — уже целый лес. Наш «лес», правда, поначалу состоял из восьми строевых единиц, но потом стал потихоньку расти. Умных книг про Африку мы еще не успели прочитать и поэтому часто цитировали Корнея Чуковского:
89
Маленькие дети!
Ни за что на свете
не ходите в Африку,
в Африку гулять!..
Люди приходили в отдел с хорошим настроением. Дело казалось перспективным, обстановка для работы складывалась благоприятная. Задачи, поставленные перед разведкой, были ясные и благородные. Суммировать их можно следующим образом:
способствовать нашей внешней политике в деле быстрейшей ликвидации остатков колониальной системы;
помогать национально-освободительному движению в оставшихся колониях;
следить за политикой бывших и теперешних колонизаторов: Англии, Франции, Бельгии и Португалии;
разобраться в политике США по отношению к Африке;
анализировать ситуацию в каждой африканской стране — останется ли она в орбите старой системы или пойдет новым путем;
приобретать среди африканцев друзей и союзников;
решать вопросы безопасности советской колонии, наших посольств и других учреждений.
Трудности, с которыми встретились наши сотрудники в Африке, проявились сразу же: бытовая неустроенность, сложности в достижении взаимопонимания с африканцами (их необязательность, раздражительность, наивность, безосновательные надежды на нашу помощь). Короче, совсем другой менталитет и другие условия жизни. Но интерес к Африке не угасал, и большинство наших сотрудников с юмором и величайшим терпением преодолевали трудности, тем более что преодоление трудностей давно стало девизом нашей жизни: «И вся-то наша жизнь есть борьба» — пелось когда-то в «Марше Буденного».
В качестве заместителя, а потом и начальника африканского отдела я регулярно выезжал в командировки в различные страны Африки. Изучал обстановку на месте. Встречался с африканскими деятелями. Помогал, чем мог, своим коллегам. Несколько больших путешествий совершил в составе различных делегаций. Старался каждый раз выкроить время на то, чтобы провести два-три дня вне столиц,
90
забраться в африканскую глубинку и увидеть еще не виданное, не описанное, удивительное. И это удавалось. Материалов в виде записных книжек набралось много, может быть, на несколько книг. Да еще я неустанно щелкал при этом двумя фотоаппаратами и жужжал кинокамерой. Жадность была необыкновенная — я стремился запечатлеть все мало-мальски интересное и полезное. Я отчетливо осознавал неповторимость каждого мига, проведенного к югу от Сахары, и мне бесконечно дорого все, что было запечатлено, записано и отложилось в памяти вне записей и пленок.
Разрозненно и без соблюдения хронологии приведу несколько запомнившихся картин и ситуаций из африканских командировок.
Ноябрь 1961 года. Гвинея. Первый, но не последний приезд в эту страну. Груды нашей ржавой техники повсеместно, в основном грузовых автомобилей. Здесь, как выяснилось слишком поздно, нет людей, которые могут их обслуживать. Это нагромождение металла — достойный памятник нашей расточительности и бесхозяйственности. А грузовики все гонят и гонят в Гвинею. Возвращаясь из Канкана в Конакри, снова видим колонну наших машин, идущих навстречу. Ее сопровождают наши механики. Разговариваем. «Давно ли в пути?» — «Два дня». — «Так ведь от Конакри до этого места всего сто километров!» — «Выехали из Конакри рано утром в субботу, отъехали километров тридцать, остановились у одной деревни, откуда родом были несколько шоферов из нашей колонны, пришли их жены, друзья, знакомые, включили транзисторы, начались танцы. Так и протанцевали всю субботу и воскресенье, а теперь вот, слава Богу, снова тронулись в путь!»
В гвинейской глубинке работает уже много наших специалистов. Большой отряд геологов. Они ищут нефть, золото, сырье для цемента, бокситы. Наши инженеры проектируют строительство консервного завода, кожевенного комбината, крупной молочной фермы.
Анастас Иванович Микоян, подводя итоги пребывания делегации, страшно ругается: «Почему все эти предприятия хотят строить в разных районах? Дураку ясно, что все это должно быть сосредоточено в одном месте! Есть у нас в стране хозяин или нет?» Понимать Микояна очень трудно:
91
кончик носа у него почти соприкасается с нижней губой. Хорошо, что хоть не надо его переводить. Но о Микояне у меня приятные воспоминания. Однажды на каком-то обеде с Насером нас, переводчиков, не посадили за стол и унизили тем, что разместили позади обедающих. Микоян сочувствовал нам, возмущался и протягивал нам рюмки с коньяком, но закуски, правда, не давал…
Есть в гвинейских деревнях и наши учителя — это студентки третьих курсов педагогических институтов. Они преподают разные предметы гвинейским школьникам. Школы чаще всего представляют собой навесы на столбах от солнца и тропических ливней. Не хватает электричества и продуктов питания. Девицы побойчее находят себе друзей из числа немногочисленных европейцев, ливанцев, а также африканцев, а некоторые, еще совсем мамины дочки, хранят верность своим друзьям, ох, в каком далеком Советском Союзе. Одна такая девчушка растрогала нас своим рассказом о том, как она «проходит» с гвинейскими школьниками тему «Русская зима по произведениям Чайковского». Так и стоит перед глазами эта сцена: загончик с навесом, примитивный проигрыватель с пластинками Чайковского и белокурая девочка, окруженная негритятами, рассказывает в страшной жаре при стопроцентной влажности о русской зиме.
Февраль 1968 года. Сенегал. Граница с Португальской Гвинеей. Посещаем лагерь и полевой госпиталь ПАИГК («Африканская партия независимости Гвинеи и Островов Зеленого Мыса»). Встречает и сопровождает нас командующий этой военной зоной Луис Кабраль, младший брат лидера партии Амилькара Кабраля. Вдруг слышим украинский говорок. Это приветствуют нас медсестры госпиталя — гвинейки, окончившие медицинское училище в Киеве. Оказывается, можно услышать удивительную смесь русского и украинского языков и в африканских джунглях. В госпитале около 80 раненых. Главный врач —португалец, перешедший на сторону повстанцев (такие случаи иногда были). Среди раненых маленькое черное дитя шести месяцев от роду с простреленной ножкой. Мать его погибла при обстреле деревни, где была база ПАИГК. Теперь, как нам сказали, его будет воспитывать партия.
92
Провинция Казаманс там же, в Сенегале. Тот же февраль 1968 года. У своей хижины сидит старичок — явление в Африке редкое. Здесь умирают рано. Пытаемся поговорить с ним при помощи мальчишек, которые посещают школу и, следовательно, знают французский язык, на котором ведется преподавание. Мы ищем дорогу в населенный пункт, где живет местная королева. Старик не знает. Далее выясняется, что он не знает также, кто такой президент Сенгор, не знает, в каком государстве живет, и никогда не был в провинциальном центре, который находится всего в 35-40 км.