Серия «Рассекреченные жизни»

Чернявский Виталий Г.

До прихода в КГБ Чебриков находился на партийной работе в Днепропетровске, естественно, знал ближайших соратников Брежнева, и именно по этому признаку некоторые пишущие люди отнесли его к «брежневской днепропетровской мафии». Однако по своим политическим взглядам и

177

образу жизни Чебриков был скорее ближе не к своим землякам, а к Юрию Владимировичу Андропову, который всецело полагался на него в своей деятельности. Чебрикову претили дворцовые интриги, атмосфера угодничества и клановая солидарность воцарившихся в Кремле днепропетровцев.

О близости Чебрикова

к Андропову красноречиво свидетельствует сам факт немедленного назначения его председателем КГБ после избрания Юрия Владимировича Генеральным секретарем ЦК КПСС. Так что в выдвижении Чебрикова на пост руководителя органов государственной безопасности ничего неожиданного для сотрудников КГБ не было. Связка Андропов-Чебриков была надежной, понятной и предсказуемой, однако приход к власти Горбачева и начавшиеся импровизации эпохи перестройки постепенно дезориентировали привычную работу КГБ и в первую очередь его председателя. В создавшихся условиях Чебриков потерял уверенность и из всегда спокойного и доброжелательного человека временами превращался во вспыльчивого и раздражительного.

Понятно, что в таких условиях Чебриков не мог предметно заниматься делами разведки и даже был не в состоянии переварить ее информационные потоки. Поздно уже было ему и осваивать премудрости и тонкости международной обстановки.

Горбачев считал Чебрикова консерватором и решил заменить его на третьем году перестройки более динамичным, работоспособным и к тому же разбирающимся в вопросах внешней политики Крючковым, которого, как я думаю, с самой лучшей стороны рекомендовал ему в свое время Андропов.

Владимир Александрович Крючков

(октябрь 1988 г.— август 1991 г.)

Трехлетнее пребывание Крючкова на посту председателя КГБ пришлось на период ускоренного распада нашего государства. Бездарного Горбачева начинали покидать главные архитекторы перестройки, просто архитекторы и даже прорабы. На глазах исчезало наше главное достояние — стабильность жизни и вера в завтрашний день.

Крючков почувствовал зыбкость своего существования и очень быстро прошел дистанцию от привычки, упоминая имя Горбачева, неизменно присовокуплять к нему почти-

178

тельное «и лично Михаил Сергеевич», к участию в организации ГКЧП. Тревожные сигналы КГБ о положении в стране, естественно, доводились до сведения Горбачева, однако никакого отклика на них не следовало, и постепенно руководство КГБ вынуждено было отказаться от сколько-нибудь активной реакции на происходящие события. Многочасовые заседания в Комитете заканчивались никому не нужными рекомендациями: направить запрос в республику, собрать дополнительные сведения, составить справку для доклада председателю, направить информацию в политбюро. Служба действовала вхолостую, а речи на коллегиях КГБ становились все длиннее и длиннее и вызывали лишь раздражение у присутствующих.

То, что происходило в эти дни в Комитете, других

государственных учреждениях, в Кремле, ближайшем окружении Горбачева, уже многократно описано в мемуарах высоких в прошлом должностных лиц. В большинстве этих мемуаров содержатся два главных вывода: первый — в развале государства автор совершенно не виноват, а виноваты другие, которые были наверху и где-то рядом. И второй — история обязательно поставит на свои места и вынесет свой суровый приговор виновникам развала страны и оправдательные приговоры авторам мемуаров. Хочу взять на себя смелость и заявить: история не будет выносить свои приговоры, история устала заниматься этой бесплодной работой, она не хочет больше слушать лжи, оправданий, обвинений, неопровержимых документов, она хочет отдохнуть до той поры, когда люди немного поумнеют и научатся прилично себя вести…

В условиях тотальной деградации нашей партийно-государственной системы Крючкову уже было некогда заниматься практическими делами разведки. Впрочем, в этом и не было большой необходимости: наши дела он хорошо знал и вполне достаточно было от него получать краткие указания и рекомендации.

Финал пребывания Крючкова на посту председателя КГБ общеизвестен: 19 августа 1991 года он объявил руководящему составу КГБ о том, что власть в стране берет ГКЧП, и предложил всем участникам этого совещания активно заняться проблемами уборки урожая, создать для этого специальные сельскохозяйственные бригады из чекистов (?!).

179

Далее Форос и арест… А затем и приход на Лубянку легковесного, как Хлестаков, и безумного, как Герострат, Бакатина (теперь его еще называют и «терминатором КГБ»).

Вадим Викторович Бакатин

(август 1991 г.– декабрь 1991 г.)

Что мне можно сказать еще о Бакатине? Вроде уже все было сказано. О том, что он разогнал КГБ, писали многие, и я в том числе…

Писали и о том, как он выдал суперсекретные данные о системе подслушивания, установленной в новом здании посольства США. Хотелось бы дожить до суда над Бакатиным за это преступление, тем более что в стране, как нас уверяют, наводится конституционный порядок.

С Геростратом Бакатина тоже уже сравнивали. С тем самым, что сжег храм Артемиды в Эфесе, чтобы получить бессмертную известность.

С Хлестаковым, правда, еще не сравнивали. А сравнить стоит, ибо между двумя персонажами существует поразительное сходство.

Но начнем по порядку…

К моменту прихода Бакатина в КГБ не было ни сталинистов, ни брежневцев, ни гэкачепистов, ни ортодоксальных марксистов, ни православных демократов. Это был коллектив государственников, который в силу специфики своей работы понимал лучше других, что государство, создававшееся на костях трудящихся, прошедшее через страшные войны, голодовки и концлагеря, державшееся на сильной центральной власти, нельзя в одночасье сделать демократическим, процветающим и свободным.