Серийный бабник
Шрифт:
– Почему так? Что он вам сделал?
– Вроде бы мне особенно и ничего. А только не могу с ним под одной крышей находиться. Тошно! И готовить ему не могу. Так бы и плюнула в тарелку.
И повариха в самом деле плюнула. Правда, пока только на пол. Кира слегка подавилась пирожком. И с сомнением покосилась на остальные. Вот вам еще один аргумент не нанимать прислугу. Невзлюбит тебя такая повариха, вылавливай потом ее слюни из своего супа! Ладно бы еще за дело. А то просто так.
– Родители, конечно, тоже виноваты. Любую
– Конфетка?
– Ну, это я так говорю. В детстве в самом деле конфетами и шоколадом закармливали. Подрос, велосипеды не велосипеды. А совсем взрослый стал, так любую прихоть готовы исполнить. Вон Борька на отца работал сколько лет и парень из себя видный, а что ему от родительских щедрот перепало? Только та зарплата, что ему отец платит. Так на нее не разгуляешься особо.
– А я слышала, Борис неплохо обеспечен.
– Так это если его жизнь с жизнью младшенького не сравнивать. А коли сравнишь, так сама увидишь. Борька у родителей оборванцем рос по сравнению с тем, что их разлюбезному Вовику отмерялось.
И повариха принялась деловито шуровать сковородами и кастрюлями. Было понятно, что настроение у нее всерьез испортилось. Кира тихо жевала пирожок. Но неожиданно повариха громыхнула посудой с такой силой, что Киру даже подбросило.
– А как он с девушкой с этой поступил! – в сердцах воскликнула повариха. – Гад какой! Ему как с гуся вода, а она руки на себя наложила!
– Что? Кто?
– Девочка у нас тут работала. В медсестры к параличному нашему ее взяли. Мне она понравилась. Милая такая, старательная. Но робкая уж очень. И какая-то безответная, что ли.
– И что?
– Что, известно что. Приставать к ней младшенький сынок начал. То ли снасильничать хотел, то ли просто глумился, только она этих шуток не приняла. Да и заехала она ему при мне по морде. А он… Нет чтобы отступить, отомстить решил. Подстроил так, будто бы она проф… профнепригодна, вот как! Ну, девчонку и выгнали. Да еще с такими рекомендациями, что потом ее ни в одно место не возьмут. Разве что в поликлинику пробирки мыть.
И, снова громыхнув сковородой, повариха закончила:
– А уж как они эту медсестричку увольняли. Анастасия тогда еще тут хозяйкой была. Уж она такого этой девочке наговорила, что та вся в слезах убежала. И потаскухой ее обозвали, и воровкой, и ничтожеством.
– О!
– И что нечего-то ей в медицине делать.
– Ну да!
– А то! Анастасия умеет человека до слез довести. Вроде бы не орет, а все вежливо так. И при этом сама верит, что она чуть ли не высшую справедливость творит. Знает ведь, что не права. А все равно так себя ведет, что вроде бы верит в то, что говорит.
– Артистическая натура.
– Ой, артистка! – подтвердила повариха. – А той медсестричке так и сказала: вы бессовестная обманщица, и мой долг сделать так, чтобы вы больше ни одного человека не изувечили.
– Изувечили?
– Ну да, мать с сыночком так представили, что эта медсестричка по лени или глупости лекарства перепутала. И чуть Виктора Алексеевича на тот свет не отправила.
Кира не сдержалась и ахнула:
– Как? Снова? То есть и тогда тоже? Это так долго продолжается?
Но повариха ее ужаса не разделила.
– Блажь это все была! Ничего ему та медсестричка вредного для его драгоценного здоровья не делала. Просто Анастасия с Вовиком так придумали, чтобы ту девочку унизить.
– А-а-а, – протянула Кира.
Да уж, теперешнюю медсестру трудно было назвать наивной девочкой. Ей было за сорок. Да и хорошенькой назвать трудно. Огромный нос, крохотные глазки, нечистая кожа и мощные бицепсы. Похоже, семья Виктора Алексеевича извлекла урок из прошлого. Теперешняя медсестра могла быть совершенно спокойна за свою честь, даже находясь темной ночью в районе «красных фонарей».
Но разочарованной Кира себя почему-то не чувствовала. Вся эта история с младшим любимчиком заставляла все ее чувства насторожиться. Интуиция буквально завибрировала и забила в набат. Пока, правда, не объясняя, в чем конкретно кроется причина ее тревоги.
Может быть, это родные или близкие девушки – медсестры взялись мстить за нее? Но в таком случае они выбрали явно неподходящую кандидатуру. Ошиблись в выборе брата? Не знали, кто на самом деле виноват – Борис или Вовик? Нет, вряд ли.
– Так вот, когда хозяин молодую жену в дом привел, Вовику, ясное дело, хвост немного прижали, – продолжала разглагольствовать повариха. – При маменьке-то он себя тут вольготно чувствовал. Какую бы гадость ни устроил, она все покрывала. Поэтому у Виктора Алексеевича о своем последыше не совсем верное представление.
– Но ведь Людмила не стала бы покрывать… м-м-м… шалости своего пасынка.
– Не стала. Это верно. Только и он после ее появления недолго в доме задержался. Уехал. Говорят, учиться. А я так думаю, что денежки родительские проматывать. Вот где на выкуп для Бориски нашлось бы. Одна его машина, что внизу в гараже ржавеет, небось столько и стоит. А он их, этих машин, за год по три штуки, бывало, разбивал!
– Ого! – снова не удержалась от восклицания Кира. – Серьезно?
– А то нет!
– Так в гараже сейчас стоит машина Вовы, которой он не пользуется? И дорогая?
– Ну! «Порш», так, что ли, называется. Спортивная.
Кира решительно ничего не понимала. Что происходит с Виктором Алексеевичем? Выходит, он без всякого особого напряга может заплатить выкуп похитителям Бориса. Но не желает. Да уж, никакая Людмила не сможет его в таком случае уговорить. Видно, скрыта тут какая-то тайна. И серьезная, судя по всему.