Серийный бабник
Шрифт:
Кира покачала головой.
– Выходит, Борис совсем не похож на своего брата?
– Просто разные люди! – заверили ее сестры. – Вовик – это карикатура на Борьку.
– Причем злая и уродливая карикатура. Шарж!
Так, с сестрицами Кире все более или менее было понятно. Но они вообще злюки, невоздержанные на язык. Да еще опасение остаться в старых девах окончательно испортило их характеры. И Кира отправилась за сведениями к менее пристрастному свидетелю. К дяде Мите.
Младший брат Виктора Алексеевича, как уже успела отметить про себя Кира, как по характеру, так и внешне не слишком походил на старшего. Возможно, это было родовой чертой семьи Бирюковых. Дмитрий Алексеевич сидел на своем излюбленном месте все с той же знакомой Кире фляжкой в руках. Он явно успел из нее основательно хлебнуть, так как был разговорчив и страдал, как он уверял, от дум о пропавшем племяннике.
Но зато про своего младшего племянника – Владимира дядя Митя высказался еще более грубо, чем сестры.
– Дерьмо он, а не парень! – рявкнул дядя Митя, едва Кира спросила, что он думает о Вове. – Конечно, каким он в детстве был, я точно не знаю. Не часто мальчишек наблюдал.
– А что так? – вырвалось у Киры.
– А я в Магадане работал, – пояснил ей Митя. – Годами у брата не бывал. А как денег на квартирку скопил, обратно в Питер подался. А потом как раз перестройка грянула. Витька бизнес замутил. Ну, и я при нем пригодился.
Кира уже знала, что дядя Митя тоже занят в семейном бизнесе. Он возглавлял небольшой и не слишком важный отдел по сбыту и реализации чего-то там консервированного. Но кажется, эта должность давала ему стабильный источник дохода. А на большее он и не претендовал. Звезд с неба, в отличие от своего старшего брата, не хватал, это уж точно.
– Так вот, насчет Вовки, – продолжил дядя Митя. – Малышом я его почти не знал. Но думаю, что и тогда говнюком был. А потом уж мамаша его совсем испортила! Старшему ни шоколадки лишней, ни велосипеда. А младшему всего накупали сверх всякой меры. Даже мне, уж на что я человек ко всему привыкший, иной раз за Борьку обидно становилось.
– А за девочек?
– За Нинку и Ринку? Так они же девки! Какой с них прок?
И не успела Кира возмутиться, как дядя Митя продолжил:
– Девки они, известное дело, ни на что не годны. Замуж выйдут, только их в семье родительской и видели. Тут я с братом солидарен. Но с Борькой же совсем другой коленкор! Он тут старший сын – всему наследник. А родители с ним хуже, чем с девками, обращались!
– Почему?
– Почему, сказать не могу. А только Вовик у них всегда любимчиком был. Вот так-то!
– И вы думаете, раз ваш брат Бориса не любил, то и выкуп за своего старшего сына он не заплатит?
Дмитрий помрачнел.
– Уж я с ним говорил сегодня, – признался он Кире. – Ведь убьют, говорю, парня, как ты с этой мыслью дальше жить сможешь?
– И что он?
– Послал меня.
– Послал?!
Кира изумилась. На Виктора Алексеевича как-то не похоже.
– Ну, не в прямом смысле послал, – поправился дядя Митя. – Медсестрой своей от меня отгородился. Прикинулся, что плохо ему стало. Да только я же вижу, когда человеку в самом деле плохо, а когда один сплошной цирк.
– Цирк?
– Ну! Конечно, цирк! – И, многозначительно посмотрев на Киру, мужчина спросил: – Хочешь, тайну скажу?
Еще бы Кира не хотела! Дядя Митя поманил ее к своему уху пальцем. И прошептал:
– Ничем мой брат не болен! Вот так-то! Здоровехонек, как бык!
– Откуда вы знаете?
– Это всем в доме известно! Только все помалкивают!
– Но зачем же тогда все эти лекарства? Отвары? Медсестра круглосуточно в доме находится?
– Дурь ему в башку ударила! – решительно заявил дядя Митя. – Вот он и куролесит. Каждый по-своему развлекается. А моему брату угодно, чтобы все его больным считали. Я в театре был, так даже комедия такая есть.
– «Тартюф, или Мнимый больной», – машинально подтвердила Кира.
– Вот! Вот! Он самый! Виктору, конечно, далеко до того старикана. Но тоже иной раз перцу домашним дает. Никто ему перечить не решается. Деньги у него. А коли он больным хочет считаться, так все вокруг него и прыгают.
В принципе Кира о чем-то в этом роде уже догадывалась. Виктор Алексеевич не производил впечатления тяжелобольного. Так что, узнав, что все это лишь спектакль, Кира большого шока не испытала.
– А про Бориса я тебе так скажу, – продолжил дядя Митя. – Тут только один человек помочь может. И Виктора переубедить.
– Кто?
– Баба! Жена то есть! Людмила.
И Кира отправилась на поиски Людмилы. Но женщину, обыскав весь дом, она так и не нашла. Виктор же Алексеевич заперся у себя в спальне и отказывался общаться с кем-либо.
– Оставьте меня в покое! – сердито прокричал он через закрытую дверь. – Я уже лег! И я не намерен вставать только потому, что вам пришла охота поболтать со мной еще немного на сон грядущий о Борисе.
Пришлось идти к прислуге. Впрочем, там Киру встретили приветливо. Повариха заканчивала приготовления к завтрашнему дню. И сразу же угостила Киру чаем с пышными пирожками с ягодной начинкой.
– Яичные белки в тесто положила с десяточек, так вишь, как оно тянется! – с гордостью сказала она Кире. – Попробуй!
Кира попробовала. Пирожки в самом деле были вкуснющие. И она не стала скрывать своего восторга. Полное добродушное лицо поварихи расплылось в улыбке.
– Людмилу ищу, – пояснила Кира цель своих блужданий по дому. – Не знаете, где она?
– Вроде бы мелькала. Может быть, у себя закрылась. А зачем она тебе?
– Хочу, чтобы она поговорила с мужем про Бориса. Что за дела, ведь у Виктора Алексеевича двое сыновей. Борис и Вова. Так почему младшему…
Но только Кира в разговоре с поварихой упомянула имя младшего сына Виктора Алексеевича, как женщину словно перекосило.
– Дрянной он парень, этот Вовка! – воскликнула она. – Уж ты мне поверь. Дерьмо такое, каких еще поискать. То ли избалован матерью до последней степени, то ли таким уж уродился. А может быть, то и другое вместе. Но только я так скажу: платят мне в этом доме хорошо, и работа не сложная. А только если этот подонок сюда приедет, сразу же уволюсь. Отработаю, пока мне замену не найдут. И уволюсь.