Серое братство
Шрифт:
Сквозь веки я глядел на яркие россыпи звезд, пока сон не сморил меня. Лишь во сне я освобождался от всех пут, связывавших меня в реальном мире, и попадал в страну грез, где жила темноволосая, с гибким станом девушка, по воле небес ставшая королевой. Неплохая награда для человека, чья жизнь — война.
4
Поэт с облегчением откинулся спиной к
— Пишешь? — спросил он, что первое пришло на ум.
— За это время накопилось много мыслей, которые мешают спать, — Поэт положил стило и бумагу в походный мешок, — а я не люблю держать их в голове. Давно не писал. Рука устала.
— И кому нужны твои мысли?
— Кому-нибудь захочется прочитать мои сочинения, а, прочитав — воскликнуть: «А ведь недурен этот сочинитель!» — Поэт улыбнулся. — Да и неважно, будут читать или нет. Не до прекрасного сейчас людям. Война уничтожает в человеке все самое лучшее, доброе. А озверевший от крови и сопутствующих войне несчастий простолюдин вряд ли захочет когда-нибудь внимательно послушать поэзию.
— Крестьянин безграмотен, — заметил Шип. — Твои стихи — метание бисера перед свиньями. В лучшем случае книги по поэзии займут подобающее им место в библиотеках правящих Домов.
— Н-да, ты прав, пожалуй. Где Ноздря? — решил сменить тему разговора Поэт.
— Караулит тропу. У меня есть время на пару храпков, чтобы потом сменить его.
— Лишь бы Магван пошел этой тропой, — сказав это, Поэт вытащил из ножен клинок с изящной гравировкой на гарде и рукояти, с видимым удовольствием оглядел оружие, заворожено наблюдая за тусклыми бликами на нем. Отточенным движением вернул клинок на место.
— Как долго он бегает от вас? — полюбопытствовал Шип.
— Три года, — Поэт задумался. — Если бы не старая Брюнхильда, то о нем до сих пор никто бы и не знал. Это она предупредила Братство о парне по имени Магван, который вынюхивал след Философа. А бабка не захотела, чтобы аламец вольно распоряжался жизнью ее питомца.
— Так почему Магван искал именно Гая? — Шип устроился возле костра удобнее и пристально посмотрел на Поэта. — Ведь для этого нужны основательные причины.
— Есть такая причина. Гай — наследник рода Вадигоров, которые когда-то имели неограниченную власть на Аламе; именно они подняли Серое Братство на те высоты морали и установили жесткие законы, по которым мы действуем и поныне. Гай не только Наследник, но и к тому же еще Претендент. Его жизненный путь — путь, указанный Короной Мира. Вот почему Магван путается у нас под ногами.
— Магван — Претендент? — хмыкнул Шип.
— Вероятно — нет. Но вот его сестра — королева Ваграма — как раз является Претендентом. Если бы Философ имел желание занять трон королевства, это было бы полбеды для партии противников, но в случае борьбы за Корону он любыми путями достанет Гая. За сестру Магван будет драться до последнего.
— Но почему он охотится именно за Гаем? Я слышал краем уха, что Претендентов очень много! — Шип заглянул в котелок.
— Это значит, что кроме него Магван ни о ком больше не знает, или не хочет замечать до поры до времени. В чем я сомневаюсь, — Поэт зевнул. — Недавно Егерь получил сообщение от Мастера, что какие-то подозрительные типы шарятся в землях Ансвера. Закончим с Магваном — направимся на ловлю этих парней. Егерь пока отслеживает их, не предпринимая никаких действий.
— Где сейчас Философ? Вот что я хотел бы узнать, — Шип задумался, глядя в огонь.
— За ним отправились Мастер и старуха. Корабль из Ваграма ожидают со дня на день.
— Признаться, я не ожидал, что Философ выскочит живым из той передряги, — Шип поежился от дуновения сырого ветра. — Когда мы прорвались сквозь хессов, я слышал звуки отчаянной рубки. Хессы визжали как резаные. Да оно так и было.
— Философа учил Ронгар, — напомнил Поэт, — а это говорит о многом. Мы можем дать лишь каплю того, что имеется в запасе у Отшельника. Только он учит молодых волков выживать и побеждать. Даже за очень короткий срок. В этом ему нет равных.
Поэт стал готовить себе постель. Он лег на заранее заготовленный лапник и укрылся теплым плащом, подбитым мехом. Закрыл глаза и тихо пробормотал:
— Вообще, Егерь хочет видеть Философа во главе Братства через много лет, но мальчишке уготована другая судьба. Возможно, что яркая и трагичная.
— Это почему? — удивился Шип и поежился. То ли от порыва холодного ветра, то ли от будничности сказанных Поэтом слов.
— Гай и королева Ваграма — Претенденты. Это первое, — загнул палец Поэт. — У них, возможно, взаимное чувство — это второе. Если для них это любовь — то для нас большая проблема. Значит, что? Не допустить этого чувства, а плавно перевести в дружеский союз — это третье. А этого Гай нам никогда не простит. И значит, два Претендента сойдутся лоб в лоб. Кто уступит? Знаешь?
— Я даже не боюсь ошибиться, — усмехнулся Шип.
— Вот то-то и оно, — внимательно посмотрел на него Поэт. — Душевные мучения убивают человека гораздо сильнее, чем боевые раны, парень. Так что поддержи Философа, когда ему будет трудно.
Шип ничего не ответил и посмотрел в котелок. Вода уже била ключом. Он бросил туда горсть сухих трав темно-коричневого цвета, от которых сразу пошел аромат, приятно щекочущий нос. Сняв котелок с огня, поставил на его землю и завалился спать.
Поэт дождался тихого сопения парня, осторожно поднялся и накинул на себя плащ. Смутные предчувствия чего-то упущенного засели колкой занозой в глубине души, царапая острой кромкой позвоночник. За Ноздрю можно было не беспокоиться — если это предчувствие касалось сидящего в засаде напарника. Бывалый боец, пять лет мотавшийся в долине Гроз, откуда открывается красивейший вид на Драконьи Зубы, был вызван Егерем в срочном порядке из-за острой нехватки людей. Ноздря ловил контрабандистов, волхвов, колдунов-шарлатанов, сподвижников Храма Странников и огневиков. Последние вовсю использовали свои связи и возможности, помогая патриканцам, сдавая тайные каналы сообщений доминиканцев, что существенно вредило и Серому Братству. Не та была ситуация, чтобы гоняться за мелочью.
Две недели назад человек Ронгара сообщил, что Магвана видели в Ринге, и особо отмечали его возросшее любопытство к старым лесным дорогам. Стало ясно, что гость стремится прорваться в Розетту. Егерь срочно вызвал Поэта, Шипа и Ноздрю — всех, кого смог найти за короткий период времени — и поставил конкретную задачу. Магвана проще было перехватить на лесных тропах. По оживленным дорогам он не пойдет — осторожен и хитер. Но и перекрыть все тропы бойцы Егеря физически не могли. Для преследуемого существует тысяча путей, тогда как для загонщиков — одна. В этом еще раз убедился Поэт. Егерь тогда просто посмотрел на него и сказал, что надеется на интуицию бывалого воина. А кто может убедить Поэта, что ошибок в его жизни не было? И кто поверит, что он может легко просчитаться? Смирившись с обстоятельствами, Поэт на свой страх и риск выбрал самую глухую тропу, о которой знали два-три жителя Ринга, да и сам он. Будучи уверенный, что именно здесь захочет проскользнуть Магван, Поэт организовал пост прямо на тропе. Пришельца из Алама гнали в капкан умело, но осторожно. Десятки человек дышали в спину Магвана, заставляя того нервничать и спешить. Поэт усмехнулся в темноту. Гость не знал, что Философа нет в Пафлагонии вообще, не говоря о Берге. Вот и пусть не знает.