Серое братство
Шрифт:
— Госпожа! — Шим упал ей в ноги. — Молю вас, сделайте что-нибудь! Я же слышал, что всех Одемиров учили магии! Это невозможно терпеть!
Лация при желании могла вспомнить те крупицы знаний, что дали ей суетливые личности, которых Пак метко назвал шарлатанами, но кроме непонятной тарабарщины на ум ничего не приходило. Было даже смешно, что бормотание типа «алух сана барух фара» может изменить материю окружающего мира, сделать невозможное возможным. Помнится, так разговаривали торговцы с Муфазара — заклятие больше походило на речь этих загадочных купцов. Ладно, вспомнили. При случае
Мысли Лации лихорадочно заметались по закоулкам памяти. Что могло помочь вырваться из невидимых нитей паутины? Кажется, на этот счет что-то говорила вредная колдунья, прозванная девушкой за глаза Крыской. Память подсказала: для нейтрализации «сети» требуется всего лишь сосредоточиться, представить, что тело сжимается в плотный комок и рассеивается сквозь магические ячейки сети. Противодействие магии волшебством же здесь бессильно. Этим лишь усугубляется эффект волшебства.
«Хорошо, — мысленно согласилась Лация, — допускаю, что мне удастся вырваться из сети. Но хватит ли мне сил спасти не только себя? Сил далеко не мужских».
— Пак! Шим! — крикнула Лация, сев на землю. — Ко мне! Возьмите меня за руки. Пусть солдаты постоянно проверяют натяжение сети! Если мы сорвем заклинание — пусть сразу же бегут!
Она закрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Нужно было отвлечься от бесконечного гула в голове, ломящего звона в ушах. Она сжалась в комок. Словно озарение пришло. Она увидела себя со стороны, державшую за руки двух мужчин. Потом белесый туман стал окутывать ее, сжимая тело в плотный кокон. Слегка полегчало. Ощущение режущих ячеек сети исчезло. И Лация воспарила вверх, в небо.
— Встали и пошли! — резко открыла глаза Лация. — Кто сможет вырваться — идите!
Это уже было сказано солдатам, ошеломленно смотрящим, как королева широким шагом уходит от них.
— Королева моя! — Шим упал на колени. — Я не уйду! Я погибну вместе со своими людьми!
— Шим! — голос Лации зазвенел от горя. — Ты командир квадрона! А я сейчас решаю, кому жить — кому остаться здесь! Ты идешь с нами! Твой опыт и умение стоят больше двадцати жизней простых воинов! Мы потом будем плакать и достойно поминать этих храбрых мужей. А сейчас мы уходим!
Пак до сих пор молчал, но в этот момент взглянул в глаза королевы. В них что-то мелькнуло, и сердце девушки дрогнуло. Нет, он не укорял, не призывал к милосердию. В его темных зрачках стоял невыразимый ужас от произнесенных слов Лации. И она поняла. Пак никогда не думал, что девочка, выросшая и ставшая королевой, всегда ценившая человеческую жизнь, вот так легко отдаст на лютую смерть остатки своего воинства. Он простил ей бездарный разгром полуторатысячного войска, но никогда не простит двадцати человек, простых солдат.
— Они еще далеко, — тихо сказал Пак и ободряюще улыбнулся, правильно поняв колебания девушки.
И пока Лация с напряжением всех своих сил выдергивала из «сети» бойцов, Пак и Шим неотрывно следили за приближающейся тучей мошкары. Степняки шли скорым маршем, поняв уже,
Совсем обессиленную королеву подхватили на руки и побежали в сторону леса, ухитряясь уворачиваться от замшелых стволов деревьев, низкорастущих кустарников с их острыми сучьями. Шим бежал последним, подгоняя отставших. Смена шла непрерывно, и уже казалось, что они оторвались от погони. Показалась синяя полоса морской глади, а свежий ветер даже усилился и теперь бил в лицо, сбивая дыхание. Воины хрипели, сбивались на шаг, спотыкаясь о камни. Но никто не роптал. За свое спасение они готовы были нести Лацию даже по глади моря.
Их настигли у прибрежных скал со спасительными пещерами, пробитыми природой и морской водой. В таких затейливых лазах можно было прятаться хоть годы, и никто бы не догадался, в каком месте. Это понимали и преследователи. Около полусотни всадников обхватывали широкой дугой беглецов, стремясь отсечь от скал.
— Им нужна я! — встрепенулась Лация. — Опустите меня на землю!
— Королева, нас все равно убьют, даже взяв вас в плен, — прерывисто дыша, отважился сказать один из воинов. — Мы будем драться!
— Пак! Уводи госпожу в скалы! Мы задержим степняков! — Шим дрожащими руками застегнул пряжку на коротком плаще и выхватил меч.
— Не успеем! — Пак кинул взгляд полный отчаяния на стремительный рывок всадников к кромке воды. Их отрезали от спасительных пещер.
Со стороны моря из-за невысоких гребней круто изломанных скал что-то тяжело ухнуло. Перед рассыпавшейся на части конницей взметнулся огромный столб песка вперемешку с огненным вихрем. Дикое ржание лошадей смешалось с криками боли и ужаса. Большая часть степняков попадала на землю. Еще одна вспышка завершила разгром преследователей, и жалкие остатки степняков скрылись в подлеске.
— Огневое зелье! — благоговейно прошептал Шим и заорал во все горло: — Огневое зелье!
И он пустился в странный танец, кружась, словно помешанный ганеш [43] , всплескивая руками и изгибаясь змеей. Бойцы с удивлением смотрели на своего командира, но потом их губы расплывались в улыбке. Первой опомнилась Лация. Танец ее заворожил, обволакивал сознание, расслаблял. Краем глаза она заметила новую попытку степняков приблизиться к отряду. Заставить их на это стоило командирам преследователей огромного труда. Всадники с неуверенными криками вырвались из-под защиты деревьев и на ходу стали натягивать тетивы луков. Лация уже знала о меткости кочевников. Стрелы густым роем взмыли вверх и тут же обрушились на потерявших бдительность ваграмцев.
43
Ганеш — бродяга-танцор огнеглотатель. Пользуется большой популярностью среди населения Алама своими выступлениями.