Серп и молот против самурайского меча
Шрифт:
Возражение же, что эта конвенция как заключенная в 1969 г., не имеет отношения к международно-правовым актам более раннего периода, какими являются соглашения и договоры в отношении Японии предшествующего периода, является несостоятельным, так как согласно ст. 4 этой конвенции в данном случае не впервые устанавливаются, а кодифицируются действовавшие ранее нормы международных договоров.
ГЛАВА 6
СОВЕТСКО-ЯПОНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ПОСЛЕ ЯЛТИНСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ДО ВСТУПЛЕНИЯ СССР В ВОЙНУ ПРОТИВ ЯПОНИИ (ФЕВРАЛЬ – НАЧАЛО АВГУСТА 1945 г.)
1. ОТ ЯЛТЫ ДО ПОТСДАМА И РАСТОРЖЕНИЕ ПАКТА О НЕЙТРАЛИТЕТЕ (11 ФЕВРАЛЯ – 5 АПРЕЛЯ 1945 г.)
Сразу же после окончания Ялтинской конференции и публикации его коммюнике японская сторона, осознавая, что до разгрома ее главного союзника во Второй мировой войне – фашистской Германии остаются считанные месяцы, вследствие чего в случае вступления СССР в войну с Японией ее положение может стать критическим, попыталась выяснить, не обсуждались ли на этой конференции перспективы войны на Дальнем Востоке, и стала зондировать почву в отношении посредничества Советского Союза в деле ее прекращения. С этой целью советского полпреда в Японии уже 15
В наше время звучат обвинения в адрес советской дипломатии, которая, по словам некоторых историков, коварно обманула Японию, не сказав правды о ялтинской встрече. Российский исследователь советско-японских отношений Б.Н. Славинский выступил с утверждением, что в беседе «В.М. Молотов откровенно солгал японскому послу в отношении обсуждавшихся вопросов на Ялтинской конференции» и патетически добавил «Неужели ложь должна быть непременным спутником дипломатии?» [489] . Этот вопрос заслуживает, на наш взгляд, внимания, тем более что знакомый, как нам стало известно, с такой оценкой советской дипломатии этого периода другой историк, В.П. Сафронов, в своей более поздней работе по той же тематике не только не возразил против этой оценки, но и по сути дела согласился с нею, утверждая, что, по заверению советского наркома, «работа конференции ограничилась рамками европейских проблем» [490] . При этом оба упомянутых историка некритически повторили такое же мнение на этот счет бывшего министра иностранных дел Японии С. Того [491] . Этого же мнения придерживается американский историк японского происхождения Ц. Хасэгава. Он пишет, что Молотов прибег к «рассчитанной лжи с тем, чтобы оставить Японию в заблуждении в отношении своего нереалистического желания сохранить Советский Союз нейтральным» [492] . Как же обстояло дело в действительности, если обратиться к архивным источникам советской стороны, на которые ссылаются сами авторы? [493]
489
Славинский Б.Н. Указ. соч. С. 259.
490
Сафронов В. П. СССР, США и японская агрессия на Дальнем Востоке и Тихом океане. 1941—1945. М., 2001. С. 303.
491
Того Сигэнори. Воспоминания дипломата (Вступительная статья, оформление и редактирование – Б.Н. Славинский). М., 1996. С. 421, 432.
492
Hasegawa Ts. The Nothern Territories Dispute and Russo-Japanese Relations. Vol. 1. Berkley, 1998. P. 51.
493
Юхаси С. Указ. соч. Т. 189—190.
Обратимся к выдержкам отчета об этой встрече: «Конференция обсуждала довольно много вопросов. Его, Молотова, задача облегчена тем, что коммюнике подробно освещает вопросы, которые обсуждались в Крыму, и дает большой материал о том, как смотрят три великие державы, в том числе Советский Союз, на международное положение. Это коммюнике отражает, конечно, и точку зрения Советского Правительства… Конечно, отношения между Советским Союзом и Японией отличаются от тех отношений, которые имеют с Японией Англия и Америка. Англия и Америка воюют с Японией, а Советский Союз имеет с Японией Пакт о нейтралитете. Мы считаем вопрос о советско-японских отношениях делом наших двух стран. Так было и так остается… Что касается тех или иных разговоров во время конференции, то мало ли о чем бывают разговоры в таких случаях…» Далее в записи этой беседы отмечается, что «Молотов, с удовлетворением выслушал заявление посла о позиции Японского Правительства в вопросе о Пакте о нейтралитете, и он имел в виду несколько позже специально побеседовать по этому вопросу с японским послом. Молотов говорит, что не мог этого сделать ранее, так как в последнее время он, и не только он, был отвлечен делами, в частности, конференцией в Крыму» [494] .
494
АВП РФ. Ф.06. Оп.7. П.2. Д.29. Л. 109—113; Славинский Б.Н. Указ. соч. С. 257-259.
На наш взгляд, приведенные ответы В.М. Молотова не подтверждают выдвинутые против него обвинения, так как он прямо не отрицал, что вопросы международного положения на Дальнем Востоке не рассматривались в Ялте, наоборот, он говорил о том, что конференция обсуждала довольно много вопросов и что касается советско-японских отношений, то «мало ли о чем бывают разговоры в таких случаях».
Тем самым В.М. Молотов, проявив дипломатическое искусство, уклонился от непосредственного ответа на вопрос японской стороны, сославшись на тот факт, что в Ялтинской конференции, как и в Тегеранской в 1943 г., представители гоминдановского Китая участия не принимали, а также на то, что, как это и было на самом деле, пакт о нейтралитете между СССР и Японией формально сохранял свою силу. О том, будет ли Советский Союз продлевать его на следующие пять лет или денонсирует за год до истечения срока действия этого договора, как это было предусмотрено его условиями, советский нарком обещал сообщить японскому послу позднее, до 25 апреля 1945 г., т. е. за год до прекращения в случае денонсации срока его действия, считая со дня ратификации, и до назначенной на эту дату первой конференции ООН в Сан-Франциско. В ее работе Молотов должен был принять участие, в частности для утверждения Устава ООН, основные положения которого были приняты в Ялте, предусматривающего коллективные санкции против любого агрессора, каковым была и Япония, даже если у членов ООН имелись с агрессорами противоречащие ее Уставу договоры или соглашения (ст.103, 107). Утверждать же, что В.М. Молотов должен был заблаговременно раскрыть перед
5 апреля 1945 г. В.М. Молотов, как он и обещал, принял посла Японии в СССР Н. Сато и сделал ему заявление о денонсации пакта о нейтралитете между СССР и Японией. Это заявление гласило: «Пакт о нейтралитете между Советским Союзом и Японией был заключен 13 апреля 1941 года, т. е. до нападения Германии на СССР и до возникновения войны между Японией, с одной стороны, и Англией и Соединенными Штатами Америки, с другой.
С того времени обстановка изменилась в корне. Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза.
При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление его стало невозможным.
В силу сказанного выше и в соответствии со статьей 3-й упомянутого пакта, предусматривающей право денонсации за один год до истечения пятилетнего срока действия пакта, Советское правительство настоящим заявляет Правительству Японии о своем желании денонсировать пакт от 13 апреля 1941 года» [495] .
Н. Сато заверил собеседника, что он немедленно доведет это заявление до сведения своего правительства. В связи со сделанным заявлением Н. Сато высказал мнение, что, согласно тексту пакта о нейтралитете, он сохранит свою силу в течение пяти лет со дня его ратификации, т. е. до 25 апреля 1946 г., и что правительство Японии надеется, что это условие будет выполнено советской стороной.
495
Известия. 1945, 6 апреля.
В ответ на это В.М. Молотов сказал, что «фактически советско-японские отношения вернутся к тому положению, в котором они находились до заключения пакта».
Юридически, с точки зрения этого договора данное утверждение соответствовало бы действительности, если бы СССР не денонсировал, а аннулировал пакт о нейтралитете с Японией. И на это, в соответствии с Парижским пактом 1928 г. о запрещении агрессии, Советский Союз имел полное право. Но, учитывая то обстоятельство, что это могло бы насторожить Токио и создать дополнительную угрозу дальневосточным рубежам СССР, Советское правительство ограничилось лишь заявлением о денонсации упомянутого договора. Советский нарком свое не противоречащее международному праву утверждение о том, что советско-японские отношения вернутся к положению до его заключения (с потенциальным учетом того, что Япония стала агрессором и пакт о нейтралитете с СССР оказался в коллизии с Парижским пактом), взял обратно, согласившись с Н. Сато, что с точки зрения самого пакта о нейтралитете его положения, поскольку он только денонсирован (а не аннулирован), юридически сохранит свою силу до 25 апреля 1946 г.
Положительно отозвавшись на предложение японского посла встретиться позднее для обсуждения международного положения и, в частности, перспектив советско-японских отношений в связи с желанием Японии возобновить пакт о нейтралитете, В.М. Молотов в то же время, учитывая обязательства СССР перед союзниками по Ялтинскому соглашению, не дал японской стороне каких-либо обещаний по поднятому ею вопросу.
Что касается аргументов советской стороны в пользу денонсации данного договора, то, по нашему мнению, современные российские историки правы, критикуя советскую историографию, оправдывавшую этот акт тем, что Япония нарушала пакт о нейтралитете, хотя исследователи не объясняли, почему пакт не был расторгнут ранее. Но нельзя приравнивать формально аналогичные действия жертв агрессии и агрессоров (взаимное оказание различного рода помощи) [496] . Неправильно было бы даже чисто формально допускать предположение, что падение японского кабинета генерала К. Койсо вызвано денонсацией этого договора из-за того, что «в эти драматические для советско-японских отношений дни» он вынужден был уйти в отставку и был заменен правительством адмирала К. Судзуки [497] , так как В.М. Молотов сделал заявление в Москве японскому послу Н. Сато 5 апреля 1945 г. после 15.00 по московскому времени (после 22.00 по токийскому времени), т. е. после того, как в Японии истек последний рабочий день пребывания кабинета Койсо у власти [498] , ушедшего в отставку вследствие резкого ухудшения военного и экономического положения страны в результате вторжения войск США на Филиппины, о-ва Иводзима и Окинава.
496
Например, Славинский Б.Н. Указ. соч. С. 275.
497
Там же. С. 275.
498
Того С. Указ. соч. С. 421.
Не подтверждается архивной записью беседы 5 апреля 1945 г. советского наркома с японским послом и утверждение, что после разъяснений, данных Молотовым, «документ советского правительства стал однозначно звучать как официальное заявление о намерении СССР отказаться от Пакта о нейтралитете лишь (подчеркнуто нами. —К.Ч.) по истечении его полного пятилетнего срока, т. е. после 25 апреля 1946 г.» [499] .
Если бы это субъективное мнение соответствовало действительности, то оно противоречило бы последовательно уклончивой позиции советского наркома и подкрепило бы утверждение, что он прямо солгал японскому послу о намерении СССР не вступать в войну против Японии до 25 апреля 1946 г. А Молотов этого не говорил.
499
Сафронов В.П. Указ. соч. С. 309.