Серые земли Эдема
Шрифт:
— Ой! — вскрикнула она, присев на корточки и обхватив колено руками.
Я нехотя открыл рот, чтобы извиниться…
И замер.
Свет фонаря едва пробивался сквозь листву над нами, но лицо Киры словно озарилось. Непонятно, откуда взялся этот свет — в темноте тонула земля, стволы деревьев, даже платье девушки, и только её лицо казалось светоносным овалом. И в глазах возник таинственный блеск — то ли выступили слёзы, то ли в глубине замерцали огни…
Моё сердце захолонуло. С непонятным чувством я тоже опустился на корточки, опёрся рукой на землю и ощутил упавшие с дерева круглые плоды алычи.
— Какой ты жестокий, — сказала Кира. Но в её голосе не было раздражения, лишь нездешней красотой светилось её лицо в этом тёмном саду, куда больше ни на что не падал свет…
Я тогда не знал, что впервые увидел свет Сада. Тому, кто увидит его, никогда не стать прежним — даже если захочет. Отныне ему идти по иным дорогам, где будут странные встречи. И путь он закончит не скоро.
Но ничего этого я тогда не знал…
Алычи мы так и не набрали, я проводил Киру обратно к пансионату. Она слегка прихрамывала и опиралась на мою руку.
На следующий день я проснулся с непонятным томлением, без особой радости поплавал в море, а после обеда, купив букет роз, поспешил к пансионату, где жила Кира.
Наверное, в советские времена тут был санаторий: дощатая веранда, обшарпанные стены. Никого — все отдыхали. Тёмные кипарисы стояли вокруг, загораживая море.
Я отыскал окно Киры (вчера помахала из него рукой) и, сорвав несколько стручков акации, бросил в стекло. Некоторое время ничего не происходило, затем в окне появились светлые волосы и улыбающееся лицо Киры. Она кивнула, и я вернулся к теннисному столу под шелковицей, сердце сильно билось.
Наконец Кира сбежала по лестнице. В тени шелковицы её серые глаза приобрели зеленоватый оттенок.
— А где твой неразлучный Малевич? Ну, не обижайся! Это ты мне принёс? — Она взяла букет. — Одна жёлтая, знак измены! Но всё равно, спасибо. Пойду, поставлю в воду.
Она зашлёпала сандалиями вверх по ступеням. Я присел на стол, сердце билось ровнее, стал слышен мерный шум моря. Кира вернулась, я вскочил и взял её под руку.
— Из-за тебя не сплю после обеда, — тихо рассмеялась Кира.
Мы пошли вниз по тропинке, перелезли через каменную ограду и оказались на песчаной дорожке парка. Она была обсажена розами, в конце сияло море, среди блёсток двигался силуэт катера. При ярком свете глаза Киры стали серо-голубыми. Она оглядывалась и слегка кивала розам, будто здороваясь с ними.
— Поплывём завтра в Ласточкино гнездо? — предложил я.
— Поплывём, — согласилась Кира. Освободив руку, потянула меня за локоть. — А сейчас пойдём в парк!
Я уже знал, что парк раскинулся вокруг дворца бывшего царского вельможи и был устроен ещё в пушкинские времена. Мы увидели высокие пилоны и ажурный портал дворца, а потом вышли на пальмовую аллею. Аллея вывела на широкую лестницу, по сторонам которой лежали и стояли мраморные львы.
Словно прохладный ветерок тронул волосы, напомнив о залитых лунным светом ступенях…
За лестницей потянулись песчаные дорожки среди деревьев. Словно замок горного духа, высились над зеленью выбеленные солнцем зубцы Ай-Петри. Открылась поляна, в тени могучих кедров стояла скамейка.
Мы сели. К запаху хвои примешался другой аромат — это пахли нагретые солнцем волосы Киры. Она взяла меня за руку:
— Андрей, смотри!
На лужайке перед нами, распустив синий хвост с золотыми лунными полукружиями, выступал павлин…
Мы не поехали на следующий день в Ласточкино гнездо. Случилось странное.
В обед я возвращался с моря (Малевич куда-то исчез) — и наверху лестницы присел на остановке маршрутного такси, бездумно глядя на серые зубцы Ай-Петри. Подкатила маршрутка в сторону Ялты, я так же бездумно сел и, только оплатив проезд, спохватился: куда еду? Вроде бы никуда не собирался.
Но машина уже петляла по горной дороге, вскоре внизу забелели многоэтажные здания, и я пожал плечами: погуляю по Ялте и вернусь.
От многолюдного автовокзала пошёл вниз к морю и машинально свернул в улочку, где показалось меньше народу. Прохладный ветерок с гор коснулся волос.
Здесь стояло несколько частных отелей — с тёмно-зеркальными окнами, крышами из красной черепицы и спутниковыми антеннами. Я смотрел равнодушно, мне эта роскошь была не по карману.
Но вдруг из дворика, где цвели розы, меня окликнули:
— Андрей?
Имя прозвучало с английским акцентом, скорее как Andrew.
Теперь уже мороз прошёл по спине, и я обернулся.
Меж двух кустов роз — жёлтым и красным — стояла Сибил. Мешковатое платье в цветочек, серые волосы и рыхлое белое лицо, словно впервые выбралась на солнце.
— Здравствуйте, — неохотно сказал я, подходя к изгороди. Откуда здесь взялась моя тюремщица?
— Рада, что вы всё-таки приехали на семинар. А где ваш багаж?
— Какой багаж? — глупо спросил я. И тут наконец понял…
Хитрое мне пришло электронное письмо. Я равнодушно прочитал приглашение, полюбовался красивым фоном — что же там было изображено? — и стёр из памяти ноутбука. Только вот из моей памяти оно никуда не делось. Наоборот — хитро спряталось в глубине, а теперь подтолкнуло поехать в Ялту и зайти именно в эту улицу. А ещё раньше… не потому ли я решил поехать именно в Крым?
Так что не приглашение это было, а скорее закодированный приказ. Непростая организация устраивала эти семинары. Я-то думал, что такими штучками балуются только спецслужбы…
Мне захотелось бежать во все лопатки, но дурацкая гордость не позволила. Видно, мало меня ещё били.
— Нет у меня багажа, — сказал я. — И вообще к вам не собирался.
Но Сибил ничуть не смутилась:
— Если вам неприятно то, что произошло в прошлом году… — она аккуратно построила предложение, только глаза чуть остекленели от напряжения, — то это недоразумение. Вас уже собирались отправить домой.