Серые земли Эдема
Шрифт:
Потом фигура пропала. Я стоял, ошалело моргая, а в доме начали хлопать двери и загорелся свет.
Нестор выбежал в одних трусах и первым делом нагнулся над Гелой. Стал трясти, замер и выпрямился, держа между пальцев маленькую пулю с иглой на конце.
— Ну и дела, — озадаченно протянул он. — Первый раз вижу, чтобы воры использовали такое…
Он искоса поглядел на меня, а я содрогнулся, вспомнив Адишский ледопад. Но промолчал, что мне оставалось делать?
Обоих нападавших Нестор ловко, по-матросски, связал. Когда приехала полиция, они уже пришли в себя и хмуро
— Выпустят этих обломов, — задумчиво сказал Нестор, трепля загривок очнувшейся Гелы. — Откупятся. Знаю их, на рынке всегда пасутся. И чего ко мне полезли? Да ещё с усыпляющими пулями?..
Он снова испытующе поглядел на меня, и снова я промолчал.
Побрёл к своему сараю и, не рискнув включать свет, ощупью нашёл топчан. Посидел, пока сердце не стало биться ровнее. Оказалось, что в помещении не совсем темно, пол отсвечивает красноватым…
Я едва сдержал лязг зубов. Уже не удивился перезвону ледяных колокольчиков.
— Он опять не достал тебя, — промурлыкала Аннабель. Она сидела на топчане Малевича, тёмная фигура со слегка выступающими грудями. — Но не надейся, что оставит в покое.
— Кто вы? — тоскливо спросил я. — Почему преследуете меня?
Аннабель помолчала. Неожиданно встала, сделала шаг и коснулась пальцем моего лба. Я почувствовал словно разряд электрического тока, и в голове посвежело. Оказалось, что Аннабель снова сидит.
— Хорошо, я отвечу тебе, — задумчиво произнесла она. — Нас можно назвать метагомами, следующей ступенью человеческой эволюции. Одна древняя цивилизация мечтала о бессмертии и могуществе. Их учёные овладели искусством биоконструирования — и создали нас. Однако этим перешли грань, их цивилизация была стёрта с лица земли. Но нас невозможно уничтожить, поэтому только заточили. Лишь недавно удалось разрушить энергетические стены…
Что за бред? Я облизал пересохшие губы.
— Допустим. Но что столь могущественным существам нужно от меня?
Слова Аннабель будто холодными пальцами трогали мой мозг.
— Мир не останется прежним. Наше появление сместило вероятности. Ты многое видел, хотя и не понял. Но ты знаешь, что будет война. Ты знаешь, что будет применено новое оружие. По твоему описанию физики могут разгадать принцип его действия. Ты стал опасен.
— И вы хотите меня устранить? — уныло спросил я.
— Я хочу, чтобы ты шире открыл дверь, — непонятно ответила Аннабель. — Но ты оказался между волком и собакой, Андрей. Мой спутник хочет убить тебя, у него есть веские причины, и ты ещё узнаешь о них. Люди из организации Сибил будут контролировать тебя и тоже убьют, если сочтут опасным.
— Чего они-то хотят? — буркнул я.
— Изменить мир, — серебристо рассмеялась Аннабель. — Ты для них лишь орудие. Похоже, одна я хочу помочь тебе.
— Почему? — устало спросил я. Сплошь загадки в темноте.
— Возможно, я испытываю к тебе симпатию. А возможно, я самая коварная из всех. Кто может знать сердце женщины?
Я скрипнул зубами:
— Буду
Аннабель снова рассмеялась, на этот раз резковато.
— Оказывается, ты умеешь льстить. Неплохо, это тебе тоже понадобится. Так вот, чтобы выжить, тебе нужно прикинуться, что ты на нашей стороне. Потом сам будешь решать. Но от моего спутника это не спасёт. Ты должен увидеться с Рарохом.
— С кем? — приуныл я.
— Увидишь. Только приходи на встречу. — Аннабель снова оказалась рядом, и в мою руку скользнуло что-то продолговатое.
Странный пьянящий аромат. Мимолётное жгучее прикосновение к щеке. Стук открываемой двери и порыв холодного ветра из темноты. Словно я не на юге…
Я сидел без сил, но потом всё-таки встал и включил свет. На ладони лежал плотный конверт необычного вида — с тиснёной зелёной вязью буквой «L». Конверт был открыт, внутри лежал листок бумаги и карточка красноватого цвета, тоже с зелёной единственной буквой «L».
На листке с удивлением прочитал:
«Тот, кому выпала эта карта, приглашается на встречу с Прекраснейшей». Тут же был адрес со схемой проезда с Садового кольца. Можно было и пешком от станции метро «Смоленская». Указывалась дата — на следующий день после моего возвращения в Москву, а время стояло странное: «в час после заката». Карточку следовало показать охране на входе.
Я заснул только под утро. И увидел сон…
Стены сарайчика постепенно сдвигаются, и я оказываюсь как в тёмном ящике. Ящик потряхивает, словно он куда-то едет. Понемногу я различаю голоса, будто отдалённо звучит радио. Мужской говорит:
— Проще всего сбросить его со скалы. Тут как раз подходящее место. Гулял и сорвался. Никакого расследования.
— Нет, — отвечает женский голос. — Мы встретились с уникальным источником информации. Имплантированная программа действует, раз он приехал в Ялту. Мы лишь модифицируем её, чтобы быть уверенными…
Молчание, будто выключили звук…
— Не настаивай. Иначе я сообщу Растусу, что создаёшь нам трудности.
Мужчина буркает в ответ, и снова молчание.
Немного светлеет. Я сижу в помещении, на голову надето что-то холодное. Передо мной в темноте роятся светляки, вот они упорядочиваются, вот меняют строй. Такое впечатление, что на грани слышимости звучат слова, но я не улавливаю смысла…
Снова темно.
Просыпаюсь на своём топчане, а в голове всё ещё звучит, удаляясь:
— Ты видел сон… видел сон… сон.
Что меня теперь удивляет, я не унёс ноги сразу, а остался до дня, на который был куплен обратный билет. Сейчас-то я научился удирать, камуфлируя это изящным термином «тактическое отступление». А тогда из меня только начали выбивать дурь. Но меня совсем очаровала Кира…
Днём мы лежали на пляже или прогуливались по крутым улочкам, а вечерами шли в парк. На траву и цветы опускались сумерки, таинственный полусвет разливался среди деревьев. Мы находили какую-нибудь скамейку и садились. Целовались сначала робко, оглядываясь по сторонам. Но ливанские кедры укрывали нас своей глубокой тенью, и мы распалялись…