Серый маг

Джевага Сергей

Судя по неприятным ощущениям, мощнейшая колдовская отрава.

Послышались шаги, скрипнула дверь. Впереди появилась яркая полоска света. Усач постоял, привыкая к мраку. Настороженно огляделся, пошел в противоположную от послушника сторону. Силуэт растворился во тьме. Только шаркающие шаги говорили о присутствии человека.

«Конюшня!? — полыхнуло в мозгу Птица. Пригибаясь к полу, послушник бесшумно побежал вслед за усачом. У очередного светлого участка остановился, попытался раствориться во мраке. Слуга пугливо оглянулся. Но, не обнаружив опасности, тихо заворчал. На всякий случай взял факел, пошел дальше.

Идти стало гораздо легче. Седой ничего не видел

дальше светлого круга. Сам же оказался как на ладони, послужил неким проводником в царстве тьмы. Птицу осталось лишь беспокоиться о том, чтобы не наделать шума. Но ближе к концу коридора вновь накатила волна изморози. Мышцы отказались работать, в животе возникла огненная буря. Очертания предметов смазались. Тьма резко поредела, мир приобрел сероватый оттенок…

Ирн споткнулся и рухнул на колени. До боли закусил губу, чтобы не застонать. Стоически перенес припадок, приподнял голову и удивленно моргнул. Он видел каждую щель, каждую выбоину и царапину на полу, двери и близкий поворот. За углом — чистое белое сияние, смутная человеческая тень… А еще минуту назад крался на ощупь, боялся оступиться! Что, Мрон побери, происходит? Последствия выброса Силы? Или… Ночное Зрение!..

Мысль так изумила, что послушник забыл о боли. Демоны! Так, как описывал Эскер!.. Но откуда? Неужели какая-то из книг воздействует подобно посоху?… Вряд ли. Тогда как получилось?… Птиц приглушенно охнул, потер глаза. Серость начала исчезать, тонуть в черноте. Яркое белое сияние превратилось в желтоватый свет факела. И одновременно до парня дошло, что слуга удаляется.

«Потом! — решил послушник. — Потом обязательно подумаю…» Вскочил на ноги, бросился вдогонку за Седым. Но едва свернул за угол, понял: можно больше не спешить. Впереди виднелись длинная каменная лестница, светлый силуэт дверного проема. Снаружи клубились клочья белесого тумана, долетали обычные звуки подворья: шаги, людской говор, лошадиное ржание, скрип тележных колес. Слуга поднялся наверх, растворился во мгле. Но парень видел размытый желтоватый огонек, различил хрипловатый голос усача. Раздался второй, грубый и простуженный. Люди о чем-то спорили, пререкались. Пару раз раздалось лошадиное фырканье, какие-то удары…

Птиц осторожно прокрался наверх. Выглянул и сразу присел, перевел дух. А затем одним рывком преодолел порог, юркнул вправо. Перекатился через плечо и встал на колени, спрятался за телегой, груженной бочками. Раздались шаги, кашель. В тумане мелькнули тени. Но быстро удалились, растаяли.

Вокруг простирался широкий внутренний двор. Во мраке тусклыми желтоватыми огнями горели окна. Мокрая каменная стена, старая неровная кладка. Вдалеке огни факелов, одноэтажные строения — склады, кузни, амбары. Виднелись человеческие фигуры, слышались голоса. Но что говорят — не разобрать, чересчур далеко. И слава Алару, ни души рядом. Повезло! А невдалеке — длинное деревянное здание. Из приоткрытых ворот выбивался неяркий свет. Пахло сеном и лошадьми. Уши ловили смутные вздохи и стук, фырканье, ржание.

Недолго думая парень скользнул вперед. Прижался к створке и заглянул внутрь. Внутри никого, за исключением законных обитателей, не оказалось. Но те мирно жевали овес в стойлах, лениво фыркали. Один из коней стоял у самого выхода. Гнедой мерин, красивый и мускулистый. Из той замечательнейшей породы скифрских рысаков, которые плохо носят воинов в доспехах, но удивительно выносливы и неприхотливы. На таком можно без страха ехать хоть через весь Аримион. Оседланный, готовый к путешествию. Отвязывай поводья и мчись куда угодно!..

Послушник затаил дыхание, бочком протиснулся в щель между створками

двери. Сразу сместился в угол, спрятался в тени. Конь фыркнул. Скосил глаз, шумно засопел. Но тут же ударил копытом и угрожающе заржал. Что могло так напугать скакуна? Запах человека? Нет, мерин заволновался бы гораздо раньше.

Тихий шорох в глубине конюшни ударил по нервам. Ирн побледнел, вжался в стену. Слух уловил писк, шуршание. «Мыши! — сказал себе послушник. — Просто мыши…» Попытался расслабить мышцы, глубоко вдохнул. Напряжение не оставляло. Казалось, будто в тени скрываются мелкие злобные твари. Ощущение чужих взглядов давило почти физически. Послышалось ржание, лошади в стойлах заволновались, забили копытами в перегородки, тревожно зафыркали. Гнедой мерин шарахнулся и едва не сорвал поводья.

Птиц заметил длинное толстое полено у стены. Поспешно схватил, занес над головой. Потом сделал пару шагов в глубь конюшни, замер и внимательно огляделся. В полумраке угадывались очертания столбов, стойла. Из-за перегородок выглядывали кони. Фыркали, трусили гривами, настороженно поглядывали на чужака. Впереди темнели бочка с водой, большая охапка сена. На кольях висела сбруя, рядом кто-то сложил седла… Вновь послышалось шуршание, в темноте блеснули алые огоньки-точки. Промелькнули и исчезли, растворились во мраке.

«Глаза!» — осознал парень. Заволновался, всерьез подумал об отступлении. Мрон знает, что еще за опасности поджидают в проклятом Дорберге. Жертвоприношения, спящее под дворцом чудовище, одурманенные люди. Веселая жизнь, что ни говори…

В стоге сена зашуршало, солома у самого края зашевелилась. Птиц охнул, подпрыгнул и замахнулся поленом. Стебли разошлись, показалась до боли знакомая мордочка: хитрые глазки, белые полоски на лбу и вокруг носа, круглые уши. Колючка чихнул. Встряхнулся и, довольно урча, подбежал. Поскреб когтями штанину, попросился на руки.

— До разрыва сердца доведешь, забияка, — прошептал Ирн. Отбросил дубину, потрепал зверька за ухом, погладил по спине. Колючка блаженно зажмурился, прижался к ноге. Догадка Птица оправдалась. Мелкий разбойник действительно поддался искушению и отправился на охоту. И хотя наелся до отвала, охотничьи инстинкты взяли свое.

«А ведь вот шанс! — мелькнула мысль. — Сама судьба подсовывает возможность, призывает убраться из замка. Колючка здесь, осталось запереть зверька в мешке, тихо вывести коня, забраться в седло и скакать, покуда хватит сил… Хотя неизвестно, что творится у ворот. Возможно, выход под охраной. Но способ имеется. Можно попробовать перелистать справочники Эскера, выбрать заклятие попроще. Не факт, что сработает, но надежда есть. Просто надо попытаться!»

Птиц задрожал, закусил губу. Еще раз погладил хорька, бросил быстрый взгляд на мерина. Соблазнительно! И, наверное, правильно. Любой другой поступил бы так же. Ради высшей цели следует жертвовать мелочами. Жизнь безумного бродяги ничто по сравнению с сотнями тысяч людей, благополучием самого рода человеческого…

В голове загудело. На душу накинулись бесплотные демоны: опасение, страх, злость. Одна мысль огненным шмелем завертелась в мозгу: «Миссия, свитки, наставник… Ты должен, обязан уйти!» Мышцы ног сократились сами собой. Послушник вскочил, резко развернулся и посмотрел на мерина. Словно во сне сделал шаг вперед. Но тут в глубине подсознания зашевелилось темное облачко. Нечто чуждое поднялось вверх, мельком коснулось разума и сразу исчезло. Ледяная волна прошла по телу Ирна. Кровь обратилась в густое морозное желе, в голове прояснилось. «Что я творю? — ошеломленно подумал Птиц. — Что?… Разве человечно так поступать?…»