Серый мир
Шрифт:
Увидев впервые покинутый пещерный город, я понял, что его назвали очень точно — Улей. Больше всего он напоминал пчелиное гнездо, такое, как его показывают в детских американских мультфильмах — большое конусообразное овальное сооружение оранжевого цвета, испещренное провалами в форме пчелиных сот. Скала была огромной и выдавалась далеко вперед из общего горного массива. Она стояла одиноко, среди поля крупных и мелких скальных обломков. Особо крупные скальные обломки были размером с двухэтажный дом. Видно, когда-то давно, в древние времена, произошел мощный природный катаклизм, который и привел к таким последствиям. Мощное землетрясение разрушило скалы, которые выделялись от основного горного массива, но силы не хватило, чтобы разрушить все до основания, одна скала сохранилась. Так и появилась одинокая скала, торчащая посреди поля,
Улей долгие годы стоял пустой и заброшенный. Терроны, хозяйничающие на этой стороне Драконьих гор, не обращали на пещерный город никакого внимания, казалось, что для них это обычная скала. После долгой войны, когда терронов удалось выбить на эту сторону гор, в Улье поселились казаки. Они наткнулись на пещерный город в ходе одного из длительных рейдов. Место было настолько подходящим для организации заставы, что часть отряда осталась в Улье. Что произошло дальше, никто не знает. Известно только то, что казаки успели поставить телепорт и начать транспортировку всего необходимого для существования постоянного лагеря. Но телепорт неожиданно перестал работать, а все запросы по рации наталкивались на молчание. Прибывший отряд спасателей наткнулся на терронов, которые хозяйничали в окрестностях Улья. Завязался бой, и спасатели были вынуждены отступить перед превосходящими силами противника. Что произошло с казаками, которые первыми высадились в пещерном городе, до сих пор неизвестно, считается, что все они погибли.
Но об этом я узнал намного позже. А сейчас я лежал на вершине холма и в бинокль наблюдал за одинокой скалой и её окрестностями. В поле скальных обломков был широкий очищенный проход, который вел к высокой каменной стене, окружавшей Улей по периметру. Ширина прохода была разной, он то сужался, то расширялся. В самом широком месте — метров сто, а в самом узком — сорок метров. Судя по карте, левее должен был быть еще один проход, не такой широкий и прямой, но зато менее заметный. Немного в стороне от широкого прохода, среди мелких обломков возвышались крупные куски скал, их было несколько, больше всего мне подходили два самых крупных. В целом, план штурма, который мне предложил капитан, был вполне выполним.
— Ну что, как будем умирать? — шепотом спросил лежащий рядом Жук. — Ты посмотри, сколько их там.
— Дурак ты, Жук, и шутки у тебя дурацкие, — так же шепотом ответил я. — Хочешь умереть, пусти себе пулю в лоб. А я собираюсь взять штурмом эту скалу.
— Вот и я о том же: как будем умирать, в смысле — штурмовать, — ехидно уточнил Жук.
— Как прикажет родина, так и будем! — раздраженно ответил я.
— Серый! Не томи! У тебя есть план или нет? — От возмущения Жук стукнул кулаком по замерзшей земле. — У нас времени мало, надо идти на штурм сейчас или ждать следующего утра. Если будем сидеть и ничего не делать, то упустим время и придется ночевать под открытым небом. А ночь мы не переживем. Объяснить почему или сам догадаешься?
— Жук, умолкни! Думать мешаешь. Все, пошли назад, расскажу план действий.
Жук обиженно замолчал и, что-то бурча себе под нос, начал отползать за мной. Я последовал за ним. Мы быстро спустились к подножию холма, где отдыхало после перехода все наше воинство. Окинув взглядом отряд, я мысленно вздохнул: идти с этими доходягами на штурм очень не хотелось, но выбора не было. Из ста двадцати человек, которых дали мне в подчинение, реально чего-то стоила только малая часть. С боевым опытом старого мира было всего пятеро, включая меня. Еще десятка три было с явным криминальным душком, то есть воевать им не приходилось, но вида крови они не боялись. Еще примерно с десяток просто выглядели крепкими и более спокойными, чем остальные. Оставшиеся внешним видом вызывали жалость и презрение, они уже утратили надежду на жизнь и внутренне были готовы умереть. Сто двадцать человек. Большинство
— Построиться! — громко крикнул я.
Сидевшие на земле горе-вояки начали нехотя подниматься. Построиться в ряд они так и не смогли, стояли как на стихийном митинге, то есть толпой.
— Подойдите ближе, — крикнул я. — Сейчас я вас разобью на группы, и мы начнем штурм.
— Но это же бессмысленно, нас всех убьют! — заверещал кто-то из толпы.
— Прекратить панику! Кто не пойдет на штурм, того я пристрелю прямо здесь! — жестко произнес я.
Среди каторжан начались паника и волнения. Действие гипновнушения Даймона сошло на нет.
— А не боишься сам пулю схлопотать? — спросил высокий угрюмый мужик с длинным шрамом на левой щеке.
— Не боюсь. Я — ваша единственная надежда на спасение. Без меня вы все трупы, одних сожрут терроны, другие замерзнут от холода.
— И чем это ты так уникален, что без тебя мы все умрем? — Боец со шрамом вышел вперед, а за ним вышли еще несколько человек.
— Ну, во-первых, потому что у меня боевого опыта как у вас всех, вместе взятых, а во-вторых, потому что я сумел сохранить свои магические способности. Этого достаточно?
— Даже так? — Бровь удивленно взмыла вверх, и от этого шрам на лице солдата стал еще заметнее, а лицо исказила жуткая гримаса. — Ладно, посмотрим, как ты накомандуешь!
— Если больше вопросов ни у кого нет, то замолчали и слушаем меня внимательно. Действовать будем тремя группами: два пулеметных расчета займут высокие обломки скал, там как раз есть парочка подходящих, метров по пять в высоту. Группа автоматчиков обойдет поле обломков слева и зайдет в тыл к терронам, засевшим в Улье. Основная группа с винтовками и карабинами пойдет в полный рост цепью, по расчищенному проходу, они будут приманкой, чтобы выманить основную часть терронов из-за стены. Когда терроны выйдут из-за прикрытия стены и приблизятся к ним, то пулеметные расчеты уничтожат их. К этому времени автоматчики достигнут защитной стены Улья и начнут зачистку. Разобравшись с вышедшими на открытое пространство терронами, основная группа присоединится к автоматчикам. Понятно? Пулеметчики, шаг вперед. Все, у кого в руках винтовки и карабины, отошли налево. Все, у кого автоматы, отошли направо. Выполнять!
Толпа, минуту постояв, дрогнула и пришла в хаотичное движение: одни шли влево, другие вправо, а третьи, подойдя ко мне, стояли на месте.
Как я и предполагал, с пулеметами были те, кто имел опыт боевых действий. Это и неудивительно, пулемет работает с дальней дистанции из-за укрытия. Поэтому шансов выжить было больше. Это в том, старом мире пулеметчик был первоочередной целью для снайперов, а здесь у терронов не было снайперов, не было даже оружия, которое могло соперничать в дальности с пулеметом, поэтому пулеметчики чувствовали себя в относительной безопасности.
После десятиминутного хаотичного движения отряд разделился на неравные части. Меньшая часть — группа автоматчиков — насчитывала двадцать три человека, большая часть — все, у кого в руках были отечественные трехлинейные винтовки Мосина и немецкие карабины Маузера. По своим габаритам этот «карабин» лишь весьма незначительно уступал советской «трёхлинейке». Дело в том, что это слово в немецком языке в то время обозначало лишь наличие более удобных боковых, «кавалерийских» креплений для ремня — вместо «пехотных» антабок, поэтому карабин «Mauser 98k» был не чем иным, как обычной магазинной винтовкой. Группа с винтовками насчитывала девяносто три человека. Стоп! Двадцать три с автоматами, девяносто три с винтовками, я, Жук у меня за спиной стоит, итого получается сто восемнадцать человек. А должно быть сто двадцать человек. Вопрос: куда делись еще два бойца?