Серый мир
Шрифт:
— А волосы как менять будем? И самое главное, как ты собрался ауру менять, я думал, это невозможно.
— Думал он. Ты — боевик по призванию, вот и воюй, а думать должны те, у кого мозги есть, то есть я. — Луза приосанился для правдоподобности, тем самым как бы показывая свое превосходство надо мной. — Все очень просто, я тебе набью знак торгашей с очень сильной подпиткой, и какое-то время ты будешь аурой светиться в тех же цветах, что и торговцы, ну а с волосами еще проще: их быстрый рост и депигментация вызвана побочным эффектом от употребления вышеуказанного мною вещества.
— Слышь, Луза, а ты в той жизни кем был? Уж больно ты заумно выражаешься.
— Я, между прочим, серый мой друг, в прошлой жизни был уважаемым человеком, доцентом. И так как знаю, о чём ты меня сейчас спросишь, отвечу сразу: мне не двадцать лет, хоть я на них и выгляжу, мне уже сорок два года, — почему-то с грустью в голосе произнес Луза. — Во время перехода произошли необратимые изменения, и я начал молодеть, все стареют, а я, наоборот, молодею.
— Повезло!
— Ну это кому как, вот ты, например, знаешь, сколько проживешь? Нет? А я знаю! И мне от знания этого как-то не очень. Понимаешь?
— Понимаю. Бывает.
— Ладно, не будем о грустном, заголяй грудь, сейчас тебе «партак» правильный набьем, в любой хазе за своего сканаешь!
— Слышь ты, кольщик, Щука сказал, времени мало. Когда ты мне собрался рисунок бить? Времени нет! — Я снял с себя куртку, потом свитер и тельняшку.
— Вы, дети гор, народ дремучий, время на месте не стоит, а вы до сих пор татухи бьете иглой, вручную, на стандартный рисунок времени тратите столько, сколько мне хватит пять татуировок высшей силы изобразить, — с гордостью произнес Луза.
Луза достал из ящика стола обычную школьную тетрадку, тетрадка была старая и вся потрепанная, между страниц тетради лежали небольшие листки кальки, все изрисованные простым карандашом.
Быстро пролистав тетрадь, Луза выбрал два рисунка и отложил их в сторону, потом он достал со стеллажа пакетик с зеленым порошком и банку с мутной белесой жидкостью.
— Серый, ты давай, съешь вот этой косметической дряни. — Луза протянул мне небольшой комок сероватой массы. — Как прожуешь, запьешь и еще такой же кусок съешь, а я пока рисунок тебе соображу.
Луза в стеклянной пол-литровой банке смешал зеленый порошок и белесую жидкость, жидкость густела на глазах, получилась светло-зеленая паста. Пастой Луза натер мне правое плечо и прям на слой пасты налепил первый рисунок, потом поверх рисунка нанес еще слой пасты и прилепил второй рисунок.
— Серый, ты жевать закончил? — Луза достал из ящика стола аптечку и, протянув мне упаковку бинта, сказал: — На, закуси, щас немного жечь будет.
— Что, так сильно жечь будет?
— Не то слово. Сильно, но недолго. — Луза придавил последний листок бумаги металлической пластиной, которую накрыл тряпичным мешочком, наполненным речным песком. — Да, будет боль!
— А-а-а-а!!! Ы-ы-ы-ы!! Сука, больно! — Резкая вспышка боли пронзила плечо, руку и вонзилась в мозг. — Твою мать, больно! А-а-а!!! С-у-ука!!
— Если болит, значит, ты еще жив, — нравоучительным тоном произнес лысый садист. — Так, теперь немного «ржавой пыльцы» сверху присыпать… и все! Вот видишь, а ты кричал, нервничал!
Луза убрал мешочек с песком, снял металлическую пластину и тряпкой вытер остатки бумаги, которые были все в крови, потом он высыпал себе на ладонь немного красноватого порошка и сильно дунул на него, легкое облачко красной пыли попало на рану, и кровь на глазах начала темнеть и сворачиваться. Жжение в плече заставило меня скривиться, но жжение быстро прошло, а когда Луза вытер мокрой тряпкой запекшуюся кровь, то на плече проступили красные полоски шрамов, которые прямо на глазах налились зеленым цветом. Луза достал карманное зеркало, и я в отражении увидел, что на плече у меня теперь изображение весов.
Весы были символом клана Торговли, символом, который давал право носящему его человеку на многие блага, недоступные простому смертному. К примеру, жить в кредит, конечно, до определенных разумных пределов, достаточно было написать расписку и приложить к бумаге руку, эту расписку можно было обналичить в любом финансовом учреждении клана Торговли. Вот только «левых» людей они к себе брали очень редко, выбирали только очень хороших мастеров и людей с выдающимися способностями. Клан Торговли был сугубо семейным делом, состоял из нескольких более мелких кланов, члены которых состояли между собой в дальнем и ближнем родстве. Нет, конечно, народу в клане было много, и не все были выдающимися мастерами или магами, были и обычные люди, но выше посыльных и «шестерок» они подняться не могли. Татуировка в форме зеленых весов была тем самым отличительным знаком, который и поднимал владельца над массой остальных людей, делал его избранным.
А что вы хотели, это все-таки клан Торговли, или, как их называли из зависти, «торгаши», «барыги», «спекулянты», правда, следует уточнить, что вслух редко кто говорил, боялись, могли и избить. Деньги правят миром, даже тем миром, в котором есть магия, видно, магия денег сильнее, чем магия стихий и заклинаний.
Многие подделывали символ торгашей. Были даже такие, кто не заморачивался с иглами и красками, а просто брал обычную «зелёнку», которой в детстве у всех были измазаны коленки, и рисовал себе весы. Но обычно такие «разводы» прокатывали только в глубинке и по мелочам, так как зеленая татуировка — это не главное, главное — это аура владельца.
Аура — это дело такое, сугубо интимное. Аура, или, как её называют местные, «душа», «нутро», «ветерок», «сияние», «излучение», «ореол», «нимб». Есть даже классическое определение, данное Академией Магии, — «биополе». Магия — это вещь такая, специфическая, постоянное использование определенных приемов и способов ворожбы приводит к окрашиванию биополя в определенные цвета, видимые магическим зрением. Также и длительное нахождение человека с нейтральным окрасом биополя в большом скоплении людей с одинаковой магической окраской приводит к изменению цвета биополя. Именно поэтому можно было разделять всех людей, населяющих наш мир, по окрасу биополя.