Серый пилигрим
Шрифт:
— Иногда по молодости можно совершить глупость, за которую будешь расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Впрочем, кому я рассказываю…
Барт невесело усмехнулся. Пилигрим продолжил:
— Все это началось очень давно и как раз в этих краях, в Дрезенборге. Тогда я был чуть старше тебя…
Глава пятая
1
Это утро было из тех, в которые просыпаться так приятно, хотя и так нелегко. Леонард, с трудом
Необъятное ложе в фешенебельном номере «Благословения Кибии» – самого дорогого отеля Дрезенборга – было обильно усыпано лепестками роз. Их аромат перебивался кисловатым запахом пролитого на пол вина и порезанных фруктов, когда-то выложенных на огромном подносе в живописную композицию, а теперь в таком же живописном беспорядке валяющихся по всей комнате.
Леонард поморщился от солнечного луча, пробившегося в щель между тяжелыми шторами, казалось, с единственной целью – устремиться молодому повесе прямо в глаз. На ощупь нашарил рядом с кроватью початую бутылку вина. Понюхав содержимое, сморщился еще сильнее. Как он вчера мог это пить? Тем более в таких количествах…
Блондинка рядом с ним зашевелилась, потерлась о него упругим бедром, и настроение тут же улучшилось. Леонард снова привлек ее к себе, зарылся лицом в невесомое облако ее растрепанных волос и с наслаждением вдохнул нежный цветочный запах ее духов. Потянуло в сон, но с дремой тут же начало соперничать другое желание, растекающееся по телу приятной истомой. Рука Леонарда скользнула под одеяло, он самыми кончиками пальцев прошелся по спине девушки. Кожа ее гладкостью могла соперничать с атласом простыней, но, в отличие от прохладной скользкой ткани, была теплой, почти горячей. От щекотки красавица смешно поежилась и, хихикнув, нырнула под одеяло с головой. Леонард, нетерпеливо поерзав, приготовился отправиться за ней.
И именно в этот момент их очень грубо прервали.
Бабах!! Дверь комнаты будто вышибло снаружи пушечным ядром. В номер ввалились двое растрепанных молодчиков – один приземистый и пузатый, как бочонок, с вислыми моржовыми усами и обширной лысиной, второй – еще совсем сопляк со смешно торчащими из-под нарядного берета ушами. Оба – в вычурных, расшитых золотыми нитями дублетах и зауженных книзу штанах в тонкую полоску. Следом за ними, на ходу вырывая шпагу из ножен, залетел тип в блестящей выпуклой кирасе поверх дорожной одежды.
— Вот он где! – взревел тип, поправляя съехавший на ухо берет с длинным ярко раскрашенным пером. – Я сейчас разорву этого негодяя на куски!
Острие его шпаги недвусмысленно указывало прямо на Леонарда, так что в том, на кого именно направлен гнев незнакомца, не осталось никаких сомнений.
Молодой Кроу выскользнул из-под атласного одеяла и, ловко перепрыгнув через валяющийся кверху ножками стул, метнулся к своему мечу, лежащему на комоде, среди небрежно разбросанных деталей женского туалета. Не успела троица незваных гостей и шевельнуться, как он уже встал между ними и кроватью в боевой стойке, высоко подняв клинок и направив его острие в грудь толстопузому, что имел неосторожность выдвинуться чуть дальше
— Извольте представиться и объясниться, господа! – вскинув подбородок, потребовал он. – Иначе я сочту вас обычными грабителями и расправлюсь так, как подобает благородному дону расправляться с негодяями!
— Этот щенок еще имеет наглость тявкать на меня! – Усы у типа в кирасе встопорщились так, что стали похожи на изрядно потрепанную обувную щетку.
— Успокойтесь, успокойтесь, барон! – умоляюще пролепетал толстяк, хватая его за локоть. – Помните – нам не нужен скандал!
— Отцепись, Тулио! – рявкнул тот, вырывая руку. – Плевать мне на его титулы и на его папашу! Я его по стенке размажу! Защищайся, щенок!
Усатый сделал выпад, Леонард парировал. В замкнутом пространстве комнаты звон скрестившихся клинков показался оглушительным.
— Умоляю вас, барон! – едва на колени не падая, воскликнул толстяк. – Густав, да скажите же ему!
— Да кто вы такие, разрази вас Хорм?! – не выдержал Леонард.
— Я?! Я барон Эрнандо Карлендорф! – вытянув шею, процедил тип в кирасе. – Теперь понял, щенок?
— Вообще-то не очень, – честно признался Леонард, чем поверг барона в еще большую ярость. Тот побагровел так, что, казалось, его вот–вот хватит удар.
— Ах ты… – до Леонарда вполне явственно донесся скрежет его зубов. – Может, и имя Бернарда Карлендорф тебе ни о чем не говорит?
— Да с чего бы? – искренне удивился Леонард.
— Да с того, что это моя жена! А мои люди, – барон мотнул головой в сторону толстяка и ушастого юноши, – видели, как ты, негодяй, завлек ее сюда. Бернарда!
Под одеялом наметилось какое-то шевеление, но оттуда никто не показался.
— Да нет здесь никакой вашей жены! – возмутился Леонард. – Если вы думаете, что можете так вот запросто ворваться в апартаменты дворянина…
— Да я что, слепой, по–твоему?! – перебил его барон, указывая на кровать. – Я же вижу, что она там! Бернарда!
Он выпятил челюсть, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Из-под одеяла так никто и не вылез.
— Прошу вас удалиться, господа, – осмелев, потребовал Леонард. – Будем считать это недоразумением. Весьма неприятным, надо сказать, но я вас великодушно извиню, если вы, конечно, соблаговолите принести свои извинения…
— Да что ты несешь, молокосос?! – взревел барон. – Ты обесчестил мою жену, опозорил меня, а теперь еще и требуешь извинений?! Защищайся!
Он снова бросился в атаку, и Леонард с трудом парировал его молниеносные выпады. Его меч был куда тяжелее шпаги барона, коей тот, судя по всему, владел неплохо, используя все преимущества скорости и колющих ударов.
Леонард подхватил во вторую руку стул и, защищаясь им, как щитом, оттеснил нападающего назад. Барон, сыпля проклятиями, атаковал снова. Острие шпаги с треском разворотило сиденье стула, пронзив его насквозь и едва не дотянувшись до груди Леонарда, прикрытой лишь легкой тканью рубахи. Тот, воспользовавшись тем, что оружие противника попало в захват, резко развернул стул с застрявшим в нем клинком и вырвал шпагу из руки барона.