Серый туман
Шрифт:
– Ну-ну… Михась, значит, - добродушно ухмыльнулся Васян, ловко цыкая слюной в сторону.
– Ладно, пусть Михась. А я Васян, а не Василий, без всякого отчества. Усек?
– Он опять цыкнул слюной.
– Постой, как это "не пью"?
– вдруг удивился спаситель, с интересом уставившись на Михася.
– А чего тогда в винном делал?
– Понимаете… - начал Михась, и смущенно замолчал.
– Ну-ну, - подбодрил его странный мужичок.
– Колись дальше, чего уж там.
– Понимаете, я тут уволился с работы… - Он нервно оглянулся по сторонам.
– Ну, на новое место устраиваюсь, а бывших коллег в таком случае угощать полагается, - он машинально похлопал себя по боку и вдруг почувствовал под ладонью твердый прямоугольник.
– А, вот он где!
– Кто - он?
– не понял Васян.
– Ну паспорт, паспорт, - нетерпеливо отмахнулся Михась.
– Я думал, что посеял его в суматохе, а он за подкладку завалился. Ну вот, я их и пригласил сегодня вечером, а они еще как пьют. Я не пью, и жена не пьет, а людей угощать надо, - он виновато улыбнулся.
– Я уже года три в винном не был, не знал даже, что такое творится. Думал, только с сахаром и колбасой так… с пивом… Ладно, - он махнул рукой, - одним кофе обойдемся. Жена торт испекла… - Он взглянул на часы и осекся.
– Вы извините, мне домой пора. Я уже три часа как ушел, она, наверное, волнуется. Ну и… Спасибо, что выручили, - он неуверенно протянул Васяну ладонь. Тот внимательно посмотрел на Михася, но руку пожал.
– Я пойду, ладно?
– Ну, иди, - равнодушно махнул тот рукой.
– Только ментам не попадайся.
– Что?
– опешил Михась.
– Каким ментам? Почему не попадаться?
– Голова у него опять пошла кругом.
– Ну как, - охотно откликнулся Васян, - представь, тот козел с нашивками в себя придет в больнице - или где там их лечат?
– а его следак спрашивает, что там произошло? Как отвечать? Что какой-то прыщ - я, то есть - в одиночку вырубил его на пару с подчиненным? Обидно! Опять же, хер у него стоять еще долго не будет, он еще и из-за этого озвереет. Нет, конечно, он вякнет на дознании, что мы с тобой заодно действовали, и кастеты у нас у обоих были, и тот, второй, подтвердит. А это уже групповое вооруженное нападение на представителей власти при исполнении, оно же террористический акт, статья пятьдесят восьмая у-ка, пункт десять, от десяти до пятнадцати особо строгого либо вышак при отягчающих. Усек?
–Усек, - пробормотал Михась. На его лице проступило глухое отчаяние.
– Вот это, называется, сходил за водочкой… - Он бессильно оперся о забор, тут же испачкав рукав какой-то склизкой дрянью.
– Да не шугайся ты так, - вдруг загоготал Васян. Эмоции Михася явно доставляли ему удовольствие.
– Уж и пошутить нельзя! Зуб даю, тот мудила и лица-то твоего не запомнил как следует, а что запомнил, вышибло, когда с палочкой своей поцеловался. Думаешь, зря я ему по кумполу первым делом заехал? Электричество - оно от лишней памяти хорошо помогает, да и кастет - тоже. Так что вали домой, к жене, и забудь все это. Только не забудь, что без Васяна ты бы сейчас в КПЗ с переломанными ребрами валялся или следаку объяснял, что за дружок твой на представителя власти напал. Ты, кстати, кем работаешь?
– Васян неожиданно перешел на деловой тон.
– По машинам вычислительным, - вяло ответил Михась. Как-то незаметно он впал в состояние ступора и теперь мог ни за грош выдать все государственные тайны резиденту сахарской разведки. Разумеется, если бы знал их, эти тайны.
– Ну, там программу написать, шкафы друг с другом связать, чтобы почту запустить… Сисконом… системным контролером, в общем.
– По машинам, значит, вычислительным… - задумчиво протянул Васян, что-то прикидывая.
– Программист, значит. Эт хорошо, что по машинам. Ладно, бывай, программист, свидимся еще.
Мужичок сунул руки в карманы и пошел расхлябанной походкой, насвистывая что-то сквозь зубы. Михась тупо смотрел ему вслед. Затем оттолкнулся от забора, как мог почистил извоженный рукав и неуверенно побрел в сторону дома.
14
В дверь просунулась вопросительная мордашка Милочки.
– Пал Семеныч, там этот… Хранитель, - на ее физиономии явно проглядывало смущение. Несмотря на жесткий инструктаж на тему, как следует вести себя по отношению к таким гостям, весь женский персонал канцелярии, от уборщиц до главбуха Заориды Меркаловны, суровой женщины бальзаковского возраста, испытывал по отношению к Хранителям чувства далеко не враждебные. Проще говоря, любая женщина, пообщавшись с Хранителем хотя бы пару минут, таяла как воск на сковородке. По крайней мере, секретарша всегда сообщала Шварцману о визите Хранителя исключительно лично, полностью игнорируя селектор. Мужчины же, вместо того, чтобы испытывать естественную по отношению к опасным конкурентам неприязнь, лишь смущенно улыбались, когда Хранитель мимоходом похлопывал их по плечу. Ну а в Хранительниц, которые появлялись в канцелярии еще реже, мужики влюблялись мгновенно и поголовно. За что и презирались (слегка непоследовательно) женским коллективом.
Заметив такие удивительные вещи, Шварцман вызвал к себе руководителя психологической службы, по совместительству же - главы внутренней канцелярской контрразведки, и вежливо, тоном, не предвещающим ничего хорошего, попросил разъяснить ему - что же происходит в департаменте. К его вящему удивлению, вместо обычных четких выводов и рекомендаций (психолог обладал профессиональной беззастенчивостью) он услышал невнятное мекание на тему Хранителей-неплохих ребят. Окончательно запутавшись, психолог заявил, что и сам к ним хорошо относится.
Выставив знатока человеческих душ за дверь, Шварцман стал угрюмее, чем обычно. Конечно, для всех, кроме нескольких человек, Хранители оставались лишь еще одной службой, непонятно зачем рассекреченной по личному указанию Самого, но… Начальник канцелярии помнил о закрытых тремя нулями опытах по манипуляции психикой с помощью внешних воздействий, которыми в свое время руководил лично. К сожалению, инфразвук действовал угнетающе не только на толпу, но и на операторов излучателя, а установка с полностью изолированной кабиной стоила столько же, сколько тридцать куда более сподручных водометов. Магнитные же и прочие поля давали несравненно худший эффект. После провала опытов проект прикрыли вместе с изобретателем, отправленным от греха подальше в спецпсихушку. Поэтому Шварцман, хотя давно перестал верить в "психотронное оружие", сегодня утром отобрал у секретарши ключ от своего кабинета. Во избежание.
– Пал Семеныч!
– снова позвала Милочка. Очевидно, она решила, что хозяин, утомленный делами государственной важности, бессовестно дрыхнет на боевом посту.
– Пал Семеныч! Там Хранитель к вам…
– Да слышу я, слышу, не зуди, - недовольно откликнулся Шварцман.
– Вот привязалась, стрекоза… Ну что смотришь круглыми глазами? Давай его сюда!
Обиженно надув губки, секретарша скрылась за дверью. Почти сразу дверь широко распахнулась, и Хранитель вступил в кабинет. В кабинет Народного Председателя Хранители обычно входили, скромно опустив глаза долу, но к Шварцману они всегда именно вступали, как короли в собственный тронный зал. Хам, грустно подумал Шварцман. Впрочем, я в его возрасте и при его положении, наверное, вел бы себя так же. Или даже хуже. Да, старею, теряю хватку. Пора бы на пенсию, да кто ж меня отпустит? Старых бульдогов, как ту болонку, отпускают только на дно реки, с камнем на шее…
Пока начальник канцелярии предавался грустным раздумьям, Хранитель с видимым удовольствием успел расположиться в гостевом кресле. Теперь он выжидающе смотрел на хозяина кабинета. Где-то в глубине его глаз плавала снисходительная издевка.
– Добрый день, уважаемый Павел Семенович, - наконец произнес он, увидев, что тот не собирается первым нарушать молчание.
– Как здоровье? Радикулит не беспокоит?
– Спасибо, живы пока… вашими молитвами, - от тона Хранителя Шварцмана аж передернуло, но старая выучка позволила ему не подать вида. Впрочем, Хранитель явно видел его насквозь.
– С чем на этот раз пожаловали?