Серый туман
Шрифт:
Шварцман его не слушал. Посреди комнаты висела в воздухе машина Хранителей. Та самая, за которую он сам отдал бы правую руку и обе ноги впридачу. Матовая, серо-стальная, она излучала почти физическую угрозу, и в то же время - непонятные уют и надежность. Как бы крыша от такого сочетания не поехала, мелькнуло в голове у Шварцмана. Заметив свою непроизвольно отвисшую челюсть, он быстро закрыл рот.
– Прошу, Павел Семенович, - Хранитель коснулся рукой гладкой стенки машины, в которой послушно протаяла дверь.
– Занимайте свое место, поезд отправляется на экскурсию, опоздавших не ждем.
Заметив, что Шварцман не проявляет ни малейшего желания следовать его приглашению, Хранитель подошел к нему.
– Павел Семенович, не бойтесь, это абсолютно безопасно, - склонившийся к нему Хранитель был само участие. Шварцман почувствовал, что его начинает бить мелкая дрожь. Стар я уже для таких фокусов, пронеслось у него в голове.
– Там нет никаких перегрузок, все тысячи раз испытано и проверено. Ну, давайте, вы же давно мечтаете на такой прокатиться! Сколько сил потратили, чтобы ее заполучить… Я же знаю, что в детстве вы так мечтали стать летчиком! Не ваша вина, что отрасль признали малоэффективной…
Почти против своей воли Шварцман грузно поднялся из своего кресла, которое неожиданно показалось ему надежным убежищем от враждебного и холодного окружающего мира. Три шага до машины показались тремя тысячами. Заметив, что Хранитель заботливо поддерживает его под локоток, Шварцман, стиснув зубы, отбросил его руку и сам полез в дверь. Кресло оказалось неожиданно удобным, почти полностью охватив фигуру. Дверца закрылась, а Хранитель уже сидел рядом с ним.
– Ну что, поехали?
– сказал он полувопросительным тоном. Не дождавшись ответа, он пожал плечами и откинулся на спинку своего сиденья, полуприкрыв глаза. Внезапно кабинет за колпаком машины исчез. Все вокруг стало темно-голубым, а сбоку в лицо ударили лучи необычно яркого солнца. Шварцман машинально прищурился, и тут машина пропала.
Нет, не так. Шварцман чувствовал, что все еще сидит в приятно облегающем тело кресле, но вокруг осталось только небо. Яркие немигающие звезды сияли в почти черном зените, нахально не обращая никакого внимания на плывущее на востоке солнце. Где-то далеко внизу висело вогнутое западное полушарие, залитое яркой голубизной океана, дрейфовала спираль циклона. Шварцман судорожно вцепился в невидимые подлокотники. Я слишком стар для таких вещей, билось у него где-то внутри черепа, слишком стар…
– Сейчас, Павел Семенович, мы находимся на высоте около тридцати километров над уровнем моря, - голос невидимого Хранителя мягко звучал откуда-то сбоку.
– К сожалению, у вашей цивилизации в силу исторических причин не слишком развито воздухоплавание и совсем не развита пилотируемая космонавтика. Поэтому такую картину наблюдали лишь считанные люди в истории, в основном военные пилоты-испытатели, которые, в силу понятных причин, не писали мемуаров. Так что наслаждайтесь эффектным зрелищем, вряд ли вы сможете увидеть подобное снова, - Хранитель на секунду замолчал.
– Кстати, совсем не обязательно так крепко держаться за кресло. В кабине аппарата постоянный вектор ускорения… я имею в виду, что вы устойчиво притягиваетесь к своему креслу, а нагрузки компенсируются. Если хотите, воспринимайте это просто как кино. Да это и есть кино, только видеопоток с наружных рецепторов транслируется напрямую на зрительные нервы. Но если вас больше устраивает обычный способ восприятия, то просто скажите мне об этом.
Шварцман обнаружил, что вцепившиеся в невидимое сиденье пальцы, сведенные судорогой, неприятно ноют. Пару раз глубоко вздохнув, он попробовал осторожно разжать их. Ничего страшного не произошло. Сверху холодно сияли звезды. Неприятно резкие лучи солнца слегка ослабели. Легкая пленка облаков далеко внизу постепенно затягивала океан.
– Если что-то вас беспокоит, лучи солнца, например, вы можете включить фильтр, который ослабит неприятные воздействия. Достаточно просто подумать об этом, дальше автоматика сама разберется, - прокомментировал по-прежнему невидимый Хранитель.
– Кстати, Павел Семенович, когда я предлагал вам полетать, я имел в виду именно полет, а не пассивное наблюдение. Приготовьтесь… полный контакт!
У него было твердое узкое вытянутое тело, парящее высоко в стратосфере. Кипящая сила переполняла, выплескивалась через край. Невидимые щупальца сенсор-эффекторов протягивались вдаль, осязая каждую струйку воздуха, каждую частичку пыли. Кожу ласкал теплый ветерок космических лучей, мелким градом отскакивал солнечный ветер. Он попробовал заглянуть за горизонт, и перед ним раскрылись новые дали - ураган вздымал сотни тонн воды с поверхности яростно бушующего Великого Океана, мертвенный суховей уныло тянул над оазисами Южной Сахары, в вулканических камчатских болотах угрюмо поджидали в засаде крокодилы. Он рванулся вперед, и воздух охотно расступился перед ним, и не осталось ничего, кроме бешеной скорости, кроме бесконечно сладостного ощущения бесконечного полета, кроме острого, почти смертельного наслаждения жизнью… Он обратил внимание вверх, на звезды, такие далекие и одновременно - он знал это - такие близкие, и он рванулся к этим звездам, а звезды рванулись к нему, и все померкло.
– Павел Семенович! Павел Семенович, очнитесь!
– мягко, но настойчиво жужжал в ушах голос Хранителя.
– С вами все в порядке, Павел Семенович?
Да заткнись ты, отмахнулся от надоедливого голоса Шварцман - и пришел в себя. Он все еще сидел в мягком кресле рядом с Хранителем, который держал его за руку. Лицо закрывало что-то мягкое и чуть пульсирующее. Корпус машины был непрозрачным. Начальник канцелярии глубоко вздохнул и только тут почувствовал, как яростно бьется его сердце.
– Вы оказались на грани инфаркта, - заботливо проинформировал его спутник.
– Я задействовал экстренную терапию, еще немного - и пришлось бы вас везти в реанимацию, - он сочувственно улыбнулся.
– Я понимаю вашу реакцию. Когда сам в первый раз взлетел в режиме полного контакта, испытывал то же самое. С той разницей, что был помоложе и всего лишь разбил себе голову о потолок в приступе эйфории. Понимаете, в этом режиме поток информации с рецепторов транслируется прямо в соответствующие зоны мозга, некоторые из которых эволюция заблокировала за ненадобностью. В этом режиме вы чувствуете себя машиной, воспринимаете ее ощущения как свои… вплоть до внешних повреждений, вроде поцарапанного обтекателя… начинаете управлять ею как собственным телом. А из вас вышел бы неплохой пилот, Павел Семенович, - Хранитель задумчиво насвистел сквозь зубы какую-то незнакомую мелодию.
Шварцман медленно приходил в себя. Мягкая губка с лица пропала, сердце уже не пыталось разбить изнутри грудную клетку. Адреналиновый туман в голове потихоньку рассеивался. Несколько раз кашлянув, чтобы избавиться от спазма, перехватившего горло, он произнес:
– Да, эффектный фокус, - слова выжимались с трудом, мыслями он все еще оставался там, среди звезд, сильный и быстрый, покоряющий расстояние и время. Ему не хотелось ничего говорить, но он не собирался демонстрировать Хранителю свою слабость. Пусть даже его видят насквозь вместе со всеми потрохами, но он не унизится до того, чтобы ползать полураздавленной медузой перед каким-то сопляком, даже Хранителем.
– Спасибо, что развлекли старика, но лучше приберегите эти фокусы для девочек. Я так понимаю, демонстрация окончена.
– Да вообще-то как скажете, Павел Семенович, - задумчиво откликнулся Хранитель.
– Я предупредил вашу секретаршу, что полчаса вас нет на месте ни для кого, даже для Треморова. С тех пор прошло меньше пятнадцати минут, так что мы можем еще полетать, - внезапно Шварцман опять повис посреди пустынного неба.
– К полному контакту я вас больше не допущу, вы уж извините. Мне не хочется привезти обратно ваш труп. Ваша больница, конечно, хороша, но откачать вас, боюсь, ей будет не под силу. Так что довольствуйтесь просто полным обзором, - машина чуть качнулась и устремилась вниз и вперед, к далекой линии горизонта. Шварцман ощутил легкое головокружение, когда далеко внизу, игрушечно-маленькая, но стремительно увеличивающаяся в размерах, мимо них пронеслась цепочка горных островов, уходящая за горизонт.
– Американская Гряда, - прокомментировал сбоку Хранитель.
– Вообще интересно, как маленькие случайности в истории планеты могут привести к большим изменениям. Океан занимает девяносто процентов поверхности, кроме Европы и Сахары больше нет крупных материков, Американская Гряда и Австралы - всего лишь острова, населенные кучкой аборигенов и не имеющие абсолютно никакой ценности… Но будь чуть иной история тектонической активности, дрейфуй материковые плиты слегка по другому, вращайся планета немного дальше от звезды - и все вышло бы по-другому… - Хранитель на секунду задумался.
– Да, все-таки триста миллионов человек - это не пятнадцать миллиардов…