Серый туман
Шрифт:
– Нет, не слишком сильно, - смеется Джао.
– Я уже давно не общался с кем-то, кто так внимательно меня слушает. По большей части от меня отмахиваются, как от мухи. Так что не стесняйся, заходи еще.
– Спасибо. Обязательно.
Терраса пустеет. Медленно тускнеет солнце, растворяются во мраке луг и леса. Серый туман заливает помещение, клубится вокруг кресла, в котором съежилась одинокая человеческая фигура.
– Почему он запросил личный контакт?
– кажется, Джао произносит слова сквозь стиснутые зубы.
– Почему отказался от обычной связи?
– Он подозревает, что я перепрограммирован, - сухой голос Робина гулко отражается от голых стен.
– Он не понимает, кто и как может вмешиваться в мою работу. Судя по некоторым репликам, он предполагает самоуправство Ведущей или кого-то из членов Совета. Есть шанс, что в скором времени он докопается до запретных областей. Наверное, стоит проработать набор ложных данных, указывающих…
– Нет!
– резко обрывает его Джао.
– Это уже совсем неспортивно. Пусть все идет, как идет. И если именно ему суждено вывести меня на чистую воду, так тому и быть. Да и вообще пора заканчивать эту комедию. Если это судьба - пусть…
– Ты веришь в судьбу, Демиург?
– В моем возрасте вообще сложно во что-то верить, - горько усмехается тот.
– Интересно, сколько же мне лет, местных, я имею в виду? Впервые над этим задумался. Девятьсот… да, почти девятьсот пятьдесят тысяч. Еще немного - и можно справлять юбилей. Даже страшно становится. Ох, страшно… Нет, судьба - это просто речевой оборот. Я не верю ни во что, за одним исключением. Я давно забыл себя в молодости. Но хочется верить, что когда-то я был похож на этого мальчика…
21
Михась в растерянности оглядывался по сторонам. Через затененные окна машины все снаружи представлялось в полувечерних тонах. Даже солнце, не по-осеннему весело сияющее с неба, превратилось в какую-то неприлично потертую медную монету.
– А куда едем-то?
– нерешительно спросил он Васяна, развалившегося на переднем сиденье и курившего невообразимо вонючую сигарету.
– Я тут вроде бы как… ну, на работу опоздаю… Завлаб с меня шкуру спустит, если что…
– Не дрейфь, программист, - спокойно ответил тот.
– Будет тебе и дудка, будет и свисток. Напишут такую отмазку, что твой шеф и пикнуть не посмеет. А посмотрят на тебя умные люди, да понравишься ты им - вообще на новую работу переведут, и сможешь ты на своего завлаба с высокой колокольни поплевывать, - Васян сплюнул в окно.
– Помнишь Рыжего?
– Ну да… Мне тогда еще дома от жены влетело за то, что на рогах приполз, - смущенно улыбнулся Михась.
– А что?
– Ну, я не программист, у меня специальность другая, - объяснил Васян.
– А вот он - спец, да такой, что закачаешься. Проверяли мы тебя, значит. Вдруг и не программист ты никакой, а так, языком треплешь. Попался нам как-то такой, - Васян снова сплюнул в приоткрытое окно, чуть не попав на деловито пробегавшую мимо дворняжку.
– Все бил себя пяткой в грудь да кричал, что он по машинам самый крутой в городе… - Васян замолк.
– И что?
– осторожно спросил Михась, увидев, что тот не собирается продолжать.
– Да ничего, - неохотно ответил Васян. Казалось, что он уже жалеет, что сболтнул лишнего.
– Треплом оказался. Рыжий его враз расколол. Ничего, говорит, не знает, только язык длинный. Еще словечко такое употребил… Блин, как его… Лемур, что ли…
– Ламер, - машинально поправил Михась.
– И что?
– Ну, закатали его в спецсанаторий, - опять как бы через силу ответил Васян.
– Учреждение у нас строгое, режимное, а он, видишь, говорил много. Вот и упрятали пока от греха подальше. Эх, времена настали… Раньше бы к стенке его, раз, и готово, чтобы государственных тайн не выдавал, а сейчас чикаются, - он тяжело вздохнул, видимо, глубоко сожалея о старых добрых временах.
– Васян, погоди, постой, - заволновался Михась.
– Какое еще строгое, режимное? Мы так не договаривались! Я не хочу в режимное, мне и без допуска жить хорошо!
– А кто тебя спрашивает?
– лениво удивился Васян.
– Родина сказала "надо!", гражданин ответил "есть!". Я вот тоже, может, не хотел на государство вкалывать. Знаешь, как мы с ребятами в свое время повеселились знатно? Нас вся шантрапа в городе боялась. Да одни ювелирные мы полсотни раз, не меньше, брали. По нам одним спецбригада общаков работала, да так и не сработала. И попались-то по глупости, на одного лоха на югах наехали, бабок стрясти решили, а он возьми да окажись шишкой из крупных. Там нас и повязали. Ну, корешей моих в лагеря, перевоспитываться, а мне предложили - или вышак, или на нас работаешь. Думаешь, я долго выбирал? То-то. Ну да ничо, не фонтан, конечно, но бабки нехилые платят, да и мусора поганого я при случае могу во фронт перед собой поставить. Так что не журись заранее, авось еще и понравится. Опять же, если не понравишься спецам, то отправят тебя на все четыре стороны. Может быть. Хотя могут и закатать, куда и того, первого, - он плотоядно ухмыльнулся.
Михась совсем пал духом. Он открыл было рот, но, взглянув на ехидную рожу Васяна, сидящего к нему вполоборота, стушевался и замолк.
Вскоре машина подъехала к старому, но опрятному двухэтажному зданию, обнесенному высоким каменным забором с колючей проволокой наверху. Водитель подрулил к массивным металлическим воротам и высунулся в окно навстречу неторопливо подошедшему охраннику, сунув ему какую-то бумажку. Тот бросил на бумажку настороженный взгляд, посмотрел на водителя и нехотя махнул - мол, проезжайте. Створки ворот торжественно поехали в стороны, и машина протиснулась во двор. Ворота позади захлопнулись с глухим гулом.
– Ну, программист, выходи, приехали, - Васян толкнул дверцу и выбрался наружу. Михась вылез за ним и оказался на асфальтированной дорожке, ведущей к резному деревянному крылечку. Васян уже неспешно двигался в сторону двери, и Михась поторопился за ним. Оставаться в одиночестве на пустынном дворе строгого режимного учреждения не хотелось.
За дверью их встретил еще один хмурый охранник с разрядником наперевес. Повертев в руках пропуск, который ему сунул Васян, он покопался в своих бумажках, закинул оружие за спину и что-то нечленораздельно буркнул.
– Пошли, - коротко бросил Васян Михасю и двинулся вверх по лестнице.
На втором этаже было много обитых черной клеенкой дверей, из-за которых не доносилось ни звука. Васян подошел к одной из них и уверенно дернул на себя. Дверь не шелохнулась. Шепотом выругавшись сквозь зубы, он повернулся к ней спиной и несколько раз сильно ударил ногой, оставив на клеенке неопрятные следы. Похоже, эта процедура проделывалась не впервые.
Через несколько секунд дверь отворилась изнутри, и в образовавшуюся щель просунулась голова Рыжего.