Серый властелин
Шрифт:
Он снял шлем – видимо, в знак уважения к противнику и чтобы показать, что сейчас не хочет напасть. Под шлемом оказалось вполне симпатичное лицо тридцатилетнего мужчины, с длинными льняными, почти белыми волосами, стянутыми на затылке в хвост. Лицо его было жестким и немного надменным, как будто ему приходилось каждый день доказывать свое право управлять людьми, и это наложило отпечаток на его черты.
Купец изложил свои условия поединка, и дун некоторое время молчал. Потом сказал:
– Я услышал вас. Я поговорю с моими помощниками и через триста ударов сердца, а может,
– Да. Мы вас ждем, – кивнул купец.
Стратила со спутниками отошел метров на пятьдесят и стал что-то говорить, показывая в сторону моря. Ветер относил его слова, но острый слух Панфилова ухватил кое-какие фразы, из которых следовало, что дун не собирался закончить жизнь на чужом берегу, не увидев родные скалы и своих трех жен.
Через минуты три Стратила и его люди уже шагали к группе охотников. Подойдя, дун заявил:
– Мы согласны. Клянемся Игрой, что выполним ваши условия. Мы не тронем никого из местных жителей и в случае твоего проигрыша, и в случае нашего проигрыша – если они сами на нас не нападут. Клянусь Игрой!
– Клянусь Игрой! – глухо повторили слова люди Стратилы.
– Если я проиграю – чем судьба не шутит, – усмехнулся Стратила, – и умру, вместо меня старшим будет мой брат Гардила. Вот он.
Гардила снял шлем – он был похож на брата как две капли воды, и Панфилов с удивлением приподнял брови – это был близнец Стратилы.
– И пусть тех, кто не сдержит своего слова, покарает судьба и он никогда не попадет в загробный мир! – воскликнули мореходы, а следом за ними те же слова повторили и охотники.
– Через триста ударов сердца я жду тебя вон там. – Стратила показал на поляну с пожухлой низкой травой, высеребренной инеем. – Жаль, что мне придется тебя убить! Ты смелый парень и совсем не дурак.
– Как говорит мой друг, не говори «гоп», пока не перепрыгнул.
Купец подмигнул Стратиле, удивленно приподнявшему бровь, и пошел к своим, обдумывая поединок. Одного преимущества он уже лишился… но оставались его сила, скорость, непробиваемая рубаха, подаренная Владом, а еще – заветный меч, украшенный золотым леопардом. Его тоже подарил Влад, и купец до сих пор ни разу не доставал драгоценный клинок со дна фургона. Вот и настал этот момент…
Переодевание не заняло много времени – Олег передал ему рубаху, еще теплую, нагретую его телом, потом побежал в деревню за мечом – до нее было метров пятьсот, и Мирон уселся дожидаться, когда сын принесет ему заветный молекулярный меч.
Однако время шло, Олега все не было. Купец досадливо сплюнул – пора идти на поединок, где Олега носит? Стратила уже вышел на поляну и разминался, размахивая громадным топором как перышком.
Мирон пожал плечами и вынул из ножен обычный меч, выкованный кузнецами Истрии, вздохнул, попробовал его остроту и пошел навстречу судьбе.
Стратила с явным удивлением спросил его:
– Ты так и будешь биться? Без щита, без шлема? Ты или глуп… или очень мужественный человек. Ты не оборотень?
– Это кто такие? – не понял Мирон.
– Ну у нас так называют тех воинов, в которых вселяется дух зверя. Они дерутся почти голыми, без брони, а победить их очень трудно. Но даже если ты оборотень, я все равно тебя убью!
– Не кажи… – начал Панфилов, и тут Стратила напал.
Если бы Мирон не был человеком с многократно ускоренной реакцией – тут бы ему и конец! Здоровенный топор устремился к его плечу с такой скоростью, что купец едва успел увернуться, подумав: «Может, он тоже модифицирован? Как он может с такой легкостью махать этой здоровенной хренью?!»
Тело Мирона уклонялось от ударов как будто без его участия, ускорившись в несколько раз. Топор свистел мимо, чудом не задевая одежды, а удары Мирона, наносимые со страшной силой, разнесли окованный железом деревянный щит Стратилы на куски.
Увы, на последнем ударе меч, не предназначенный для таких перегрузок, с жалобным стоном переломился у рукояти, оставив в руках купца жалкий огрызок, годный лишь для нарезания окорока и то маленькими кусочками.
Стратила остановился, опустил топор:
– Разрешаю тебе взять другой меч. Ты завидный боец, и, хоть это не предусмотрено обычаями, я тебе позволяю поменять оружие.
– Раз не предусмотрено, значит, не меняем! – отказался купец. – Продолжаем!
Противник издал утробный рев и кинулся на Мирона, отбросив остатки щита и держа топор обеими руками. Скорость его возросла настолько, что казалось, в него действительно вселился зверь – медведь или тигр. Однако его противник был модифицирован лучшим магом этого мира и так взвинтил скорость, что по сравнению с ним Стратила двигался будто под толщей воды, с трудом преодолевая ее сопротивление.
Усиленные мышцы исправно толкали тело туда, куда ему было надо, а надо было – врезать по шлему Стратилы так, что тот на секунду потерял равновесие и зашатался, приходя в себя. Купец ударил его рукоятью меча, сделав в шлеме здоровенную вмятину. За этим страшным ударом последовали еще несколько, также попавшие по многострадальной голове.
За поединком следили обе стороны, обступив противников полукругом, и мореходы глухим стоном восприняли поражение их предводителя.
Стратила шатался еще минуту – другой человек давно бы лежал после такого количества страшных ударов, сравнимых с тем, как если бы на него упала гиря с пятого этажа дома, но этот мореход еще держался на ногах. Впрочем, скоро он свалился с грохотом, как будто упала подрубленная сосна.
Купец подошел к нему, наклонился и, разрезав завязки шлема обломком меча, стянул его с головы Стратилы. Лицо было залито кровью, глаза закрыты – воин находился в глубоком обмороке.
Мирон ощупал его голову, однако, к его удивлению, череп был цел, лишь рассечена кожа, и голова превратилась в сплошной набухающий синяк.
«Тяжелое сотрясение мозга ему обеспечено!» – подумал купец и оглянулся к стоящим в молчании соратникам Стратилы.
– Я не хочу его убивать! Вы признаете поединок справедливым и состоявшимся по всем правилам? Признаете ваш проигрыш?