Серж Панин
Шрифт:
— Никто не подозревает этого. Я не говорил об этом пи с одной живой душой, — сказал банкир, — исключая, впрочем, моей жены, — прибавил он наивно, что заставило улыбнуться Пьера. — Но, — продолжал он, — моя жена и я составляем одно.
— Что же она сказала? — спросила госпожа Деварен, пристально смотря на Кейроля.
— Если бы дело касалось меня, то она не была бы более взволнованной. Ведь она так любит всех вас и окружающих вас. Она умоляла меня сделать все на свете, чтобы избавить его от этого безысходного на первый взгляд положения, и даже плакала при этом. Если бы меня не заставила вступиться в дело огромная признательность вам, то я сделал бы все ради ее удовольствия… Я признаюсь, что я был тронут. У ней хорошее сердце!..
Марешаль живо обменялся взглядом с госпожой Деварен. Она подошла к банкиру и, пожав ему руку, сказала:
— Вы, Кейроль, честнейший человек.
— Я это знаю, — ответил, улыбаясь, Кейроль, чтобы скрыть свое волнение, — и вы можете вполне рассчитывать на меня.
В эту минуту на пороге кабинета появилась Мишелина. Через открытую дверь видны были танцующие, и звуки веселой музыки долетали сюда вместе с ярким светом соседних комнат и запахом духов.
— Что же ты тут делаешь, мама? — спросила княгиня. — Мне говорят, что около часу уже, как ты приехала.
— Я разговаривала о делах с этими господами, — ответила госпожа Деварен, всеми силами стараясь скрыть на лице своем следы забот. — А ты, моя дорогая, как чувствуешь себя? Не устала ли?
— Как обыкновенно, — сказала живо Мишелина, следя взглядом позади матери за движением мужа, который старался подойти к Жанне.
— Зачем же ты приехала на этот вечер? Это неблагоразумно!
— Серж решил ехать, а я не хотела отпускать его одного.
— Ах, Боже мой, — возразила живо госпожа Деварен, — оставь же его делать все, что ему нравится! Мужчины жестоки. Когда ты будешь больна, не думай, что это заставит его страдать.
— Я не больна и не хочу болеть! — сказала Мишелина. — Впрочем, мы сейчас поедем.
Она позвала князя веером. Панин подошел.
— Не правда ли, Серж, ты проводишь меня домой?
— Конечно, моя дорогая, — ответил Серж.
Жанна издали слушала разговор и, приложив палец ко лбу, сделала знак князю, чтобы он не обещал. На лице молодого человека выразилось изумление. Он не понял. Мишелина, следившая за всем, заметила эти знаки. Смертельная бледность разлилась по ее лицу, пот крупными каплями выступил на лбу. Она так страдала, что с трудом могла удержаться, чтобы не вскрикнуть. Еще в первый раз после страшного открытия в Ницце Мишелина увидела Сержа и Жанну вместе, Она уклонялась от встреч, не доверяя самой себе и боясь в минуту вспышки излить все свое негодование, так тщательно скрываемое в течение нескольких месяцев. Но теперь, при виде обоих любовников, обменивающихся жестами и пожирающих друг друга взглядами, ею овладела внезапно ужасная ревность и бешеная злоба проникла в сердце.
Серж, решивший повиноваться настойчивым знакам Жанны, обернулся к своей жене и сказал:
— Дорогая Мишелина, я вспомнил, что обещал сегодня быть в клубе и не могу не исполнить этого. Прости меня и попроси свою мать проводить тебя.
— Хорошо, — ответила Мишелина дрожащим голосом, — я попрошу ее. А ты сейчас не поедешь?
— Почти сейчас же.
— И я тоже скоро поеду домой.
Молодая женщина не хотела терять ни одной подробности ужасной сцены, разыгравшейся у нее перед глазами. Она осталась, чтобы узнать тайну настойчивости Жанны и увидать причину, заставившую ее удерживать Сержа.
Не зная, что за ним следят, князь подошел к Жанне и с улыбкой спросил ее:
— Что случилось?
— Есть серьезные причины. Необходимо увидеться сегодня же вечером.
Серж, удивленный, спросил:
— Где же?
Жанна ответила:
— Здесь.
— А муж? — возразил князь.
— Через час он уедет. Наши гости скоро разъедутся. Сойдите в сад и войдите в беседку. Дверь на маленькую лестницу, которая ведет в мой будуар, будет открыта. Как только все уедут, взойдите ко мне.
— Берегитесь! За нами наблюдают, — сказал Серж с беспокойством.
И они начали притворно смеяться, громко разговаривая о пустяках, как будто ничего серьезного между ними не случилось. Кейроль снова вошел. Он подошел к госпоже Деварен, разговаривающей с дочерью, и сказал озабоченным деловым тоном:
— Как только приеду в Лондон, так пришлю вам телеграмму.
— Как, вы уезжаете? — вскричала Мишелина, которой все стало вдруг ясно.
— Да, княгиня, — сказал Кейроль. — Я еду по очень важному делу.
— А когда вы уезжаете? — спросила Мишелина таким изменившимся голосом, что мать испуганно посмотрела на нее.
— Через несколько минут. Извините, что я оставляю вас: мне надо еще сделать некоторые распоряжения.
Выйдя из будуара, он вошел в маленький зал.
Мишелина, с неподвижным взглядом, с сжатыми руками, говорила себе:
— Она останется одна, она просила его прийти. Он лгал, сказав мне о клубе! Он пойдет к ней! — И, проведя рукой по своему лбу, как бы отгоняя преследовавшее се видение, молодая женщина оставалась неподвижной, растерянной и подавленной.
— Мишелина, что с тобой? — вскричала госпожа Деварен, схватив дочь за руку, холодную как лед.
— Ничего! — прошептала сквозь сжатые зубы княгиня со взглядом, как у помешанной.
— Ты страдаешь, я вижу это, пора уехать!.. Поцелуй скорее Жанну.
— Я? — вскричала с ужасом Мишелина, инстинктивно подаваясь назад и как бы избегая прикосновения чего-либо нечистого.
Госпожа Деварен в одну минуту сделалась хладнокровной и спокойной. Она предчувствовала открытие ужасной истины и, наблюдая за дочерью, сказала:
— Почему ты так вскрикнула, когда я сказала тебе, чтобы ты поцеловала Жанну? Что такое случилось у вас?
Мишелина порывисто схватила мать за руку и показала ей на Сержа и Жанну, которые, стоя посреди окружающих их людей, чувствовали себя вдали от общества и весело смеялись…
— Да посмотри же на них! — вскричала она.
— Что ты хочешь сказать? — с душевной тревогой спросила ее мать, чувствуя, что последняя уверенность у нее ускользает. Она прочла истину в глазах своей дочери.