Сержант и инопланетяне

В тридцати верстах от Петербурга стоит деревенька. Две улицы, сорок дворов. Одной стороной прижалась к лесу, с трёх других окружена громадным полем. Половина домов в деревне принадлежит дачникам. В другой половине проживает местное население. Крестьянами это население назвать трудно, потому, как в девяностые колхоз гикнулся или накрылся, это кому как нравится, и бывшие колхозники подались на заработки кто куда. Вот и Плотников Николай Петрович, бывший колхозный механизатор, устроился на работу в Петербурге. Сменив несколько мест, он осел в одной фирме в качестве шофёра дальнобойщика. Исколесил Скандинавию, бывал на своей фуре даже в Германии. В настоящий момент старую машину фирма списала, а новая ждала регистрации в ГАИ. Таким образом, у Николая

Петровича образовался незапланированный отпуск, чему особенно радовалась его жена Фрося. Скоро осень, надо наколоть дров на зиму. Получит Коленька новую машину и поминай как звали. Сын, Сашка, который сейчас гостит у тётки в Мелитополе, вернётся, в институт поступать будет. Самой, что ли, дрова колоть. Николаю Петровичу немного за сорок, мужчина в самом расцвете сил. Выше среднего роста, широк в кости. По деревенским меркам не пьёт. Никогда не курил. В своё время купил сыну компьютер, да и самому эта шайтан-машина понравилась. Так что словами файл и перезагрузка его не удивишь. Очень любит читать. Читает всё, где есть буквы. А ещё он очень любит ходить за грибами.

Вот и вчера вечером он сказал жене, что мол, утречком пойду, прогуляюсь насчёт грибков. И тут же получил указание прогуляться до Ермиловки и купить хлеба. В деревне у Петровича магазина никогда не было, мала деревня для магазина. Утром, чуть свет, Николай поднялся, позавтракал, взял корзину для грибов, тряпичную кошёлку для хлеба, хотел было уходить, да остановился и, подумав, достал с полки флягу. Фляга из нержавейки, с винтовой пробкой, плоская, на два литра. Крепилась на груди – один ремешок на шею, другой вокруг туловища. «Вот теперь готов», – пробормотал Петрович и вышел на улицу. Проверив все свои грибные места, набрав почти полную корзину белых и подосиновиков, лесом вышел к Ермиловке. Магазин уже открылся. Хлеб был свежий, даже ещё тёплый. Отоварившись, Николай направился к своему приятелю Семёну, который жил за два дома от магазина. Семён был знаменит на всю волость своим самогоном, который он называл не иначе как «продукт».

У него в сенях, за перегородкой, стоял самогонный аппарат целиком сделанный из стекла, с газовой горелкой, с приборами контроля температуры и давления. Из змеевика самогон попадал в систему фильтров, основу которых составлял Аквафор. Над аппаратом висел портрет Менделеева. Из уважения к великому химику, Семён доводил «продукт» до сорокоградусной крепости с помощью ареометра, а из уважения к потребителям настаивал его на лимонных корочках. Петрович купил у Семена два литра «продукта», по ёмкости фляги. От семёновой жены получил гостинчик для Фроси – объёмистый целлофановый пакет со свежепосоленными огурцами. У Плотниковых своих огурцов в этом году было не меряно, но отказаться нельзя, можно обидеть. Поговорили о погоде, о грибах и Николай Петрович, распрощавшись, пошёл к дому. Он шёл по лесной опушке, внимательно глядя в траву, надеясь найти ещё пару-тройку подосиновиков. Шёл, не торопясь, как говорится, нога за ногу. И где-то в середине пути вдруг напало желание посидеть, а то и полежать. Солнце высоко, на небе ни облачка. Ну чего спешить, подумал, успею ещё колуном намахаться. Он углядел уютное местечко, накрытое тенью берёзы. Поставил в траву грибы, накрыл корзину лопухами и лёг, пристроив кошёлку под голову, а кепку на лицо. Задремал.

Очнулся Петрович от нестерпимо яркого света, который пробивался даже сквозь кепку. Он сдёрнул с лица головной убор, но свет был настолько силён, что заставил со всей мочи зажмуриться. Прикрываясь зажатой в руке кепкой от потока чёртовых фотонов, осторожно приоткрыл глаза и посмотрел наверх. Удалось разглядеть край громадной дискообразной штуковины. Луч света, по-видимому, исходил из её середины. Ёжкин кот! Летающая тарелка! Тут же его тело, как бы само собой, по крайней мере, без усилий со стороны хозяина тела, оторвалось от земли и, приняв вертикальное положение, стало подниматься по лучу. Как это ни странно, но испуга Петрович не испытал. Кошёлку из рук не выпустил. Ему вдруг стало интересно, а что будет дальше.

А дальше он оказался внутри «тарелки». Как он прошёл сквозь пол, было не понятно, но стоял он в большом круглом помещении. Свет уже не слепил и Николай огляделся. По периметру помещения располагались какие – то приборы, пульты с лампочками и кнопками, дисплеи. Всё это светилось разноцветными огоньками. Между «чудесами техники» просматривались несколько дверей. Над приборами, по кругу, висели экраны, на которых было видно всё вокруг «тарелки» – лес, поле, кусты. Создавалось полное впечатление кругового окна. Посредине стояла белая тумба площадью, эдак, два на метр и высотой почти по пояс. Потолок совершенно ровный, без швов, светящийся. Пол светло-серый, матовый. На полу начерчен чёрный круг диаметром около метра, посреди которого и стоял Николай Петрович.

«Очевидно, это люк, через который меня сюда втащили», – подумал он. За одним из пультов на стульях, точь-в-точь как стулья земных компьютерщиков, сидели трое. Четвёртый стоял рядом с ними. Все четверо вполне соответствовали тем описаниям, которые давали люди называющие себя контактёрами. Рисунки по таким описаниям Николай видел в журналах и по телевизору. Сейчас же он воочию видел перед собой каких-то существ, весьма похожих на людей. Росту скорее ниже среднего. Сухощавые. Не штангисты, уж это точно. Серебристые комбинезоны обтягивали всё тело, шею и даже голову на манер подшлемника, оставляя открытым только лицо какого-то неопределённого жёлто – серого цвета с очень маленьким носом и ртом похожим на щель монетоприёмника, а большие, раскосые, совершенно чёрные глаза наталкивали на мысль о солнцезащитных очках вплотную пришлёпнутых к физиономии.

– Та-ак! Пришельцы значит! Марсиане, мать вашу! – в полголоса произнёс Петрович. На пульте, за которым сидели трое, замигали разноцветные лампочки, и пальцы одного из них с сумасшедшей скоростью побежали по клавиатуре. Тут же послышались какие-то звуки, вроде человеческой речи, на непонятном языке. Звуки неслись из-за тонкой решётки в стене над пультом. Очевидно, там находился динамик. Пришельцы внимательно слушали этот голос, а потом один из них тоже произнёс несколько слов. Опять мигание лампочек, опять беготня пальцев по клавиатуре, и из динамика раздалось:

– Мы не марсиане. Мы с очень далёкой планеты. Пришельцы смотрели на Петровича, будто хотели узнать, понял он или не понял, что ему сказали.

– Да мне без разницы, с какой вы планеты. Какого хрена вы у нас тут летаете и хватаете людей без всякого на то их согласия?

Пришельцы молчали, это Николай Петрович видел, но из динамика снова послышался голос.

– Уточните, в каком аспекте Вы упомянули овощное растение?

– Не умничай! Ещё раз спрашиваю, какого чёрта вы у нас делаете. Пришельцы молчали.

– Чёрт иррационален. Вопрос не имеет смысла.

– Да с кем я говорю, в конце концов?

– Ты говоришь со мной. Я кибернетический переводчик с функцией решения логических задач. В моей памяти все языки вашей планеты. С тобой мы говорим на русском языке.

– Ну, вот что, «переводчик с функцией». Чёрт может и иррационален, но я-то вот он. Не будете отвечать на мои вопросы, я вам тут все лампочки повыкручиваю.

Николай Петрович не кричал, но его голос звучал столь убедительно, что пришельцы почувствовали некоторый дискомфорт. Тот, который объяснил, что они не марсиане, что-то сказал, и стоявший вдруг двинулся к Николаю Петровичу, держа в руках блестящий предмет, оканчивающийся тонкой длинной иглой. Плотников вспомнил рассказы контактёров об экспериментах, проводимых инопланетянами над людьми, и принял, как оказалось, единственно верное решение. Здесь самое время сообщить, что лет этак 20 с хвостиком назад, Николай Петрович, правда, тогда ещё просто Колька, служил в ВДВ и дослужился до звания сержанта. И вот, воин запаса, во всю силу сержантской глотки рявкнул:

«Стоять!» Вряд ли электронный переводчик успел перевести команду до того, как трое вскочили со своих стульев, а четвёртый выронил прибор. Все четверо замерли. Сержант пнул прибор с иголкой и тот, куда-то улетев, жалобно звякнул. «Вольно» – сказал Петрович и улыбнулся. Кошёлка оттягивала руку, и он шмякнул её на белую тумбу так же, как шмякнул бы у себя дома на кухонный стол, подвинул себе один из стульев и сел. Пришельцы, не отрывая взгляда от землянина, тоже сели.

– Продолжаем разговор. Так какого же хрена вы тут летаете?