Сержанту никто не звонит

Нотаэло Сотиэль, Двенадцатый-из-Тридцати, более известный как Рисовальщик, засел в ветвях дуба, раскинув вокруг себя маскировочное заклинание-сеть и зажав в зубах стрелу. Лицо эльф выкрасил зеленой краской, длинные волосы остриг коротко, по людской моде, голову перевязал темной косынкой. Пятнистый комбинезон из армейских запасов скрыл гибкое тело. На рукаве вяло скалилась белая кошачья голова — эмблема Серебряных Пантер, третьей бригады специального назначения.

Серебряные Пантеры считались лучшим подразделением Алладорской армии. Последняя война показала, что воевать с людьми можно и по-эльфийски, но побеждать их — только «человеческими» методами. Диверсии,

саботаж, молниеносные рейды по тылам, акции устрашения, заложники. Серебряные Пантеры проявили себя блестяще. Не проиграв ни одного крупного сражения, люди были вынуждены уйти, оставив Алладор на произвол своих врагов — эльфов. Белая кошка оскалила зубки...

Однако эмблема врала. Нотаэло не был Серебряной Пантерой и даже никогда не служил в армии. Марш-броски, тренинг день-деньской, а получать гроши — нет, увольте. Нотаэло не таков. Лучше Нотаэло Сотиэль достанет армейский комбинезон — причем не новый, уже не раз стиранный, возьмет эмблему Пантер, купленную за два ланса у мальчишки, продавца сувениров с Площади Увядших Роз, и сам (лично!) пришьет на рукав. Потом Нотаэло возьмет снайперский арбалет системы Дэльноро (страшное оружие, гордость эльфийской военной мысли), тщательно пристреляет и выкрасит лицо в зеленый цвет.

Днем позже Нотаэло Сотиэль, Нотаэло Рисовальщик, Двенадцатый-из-Тридцати, отличный стрелок и талантливый конспиратор, засядет в ветвях огромного дуба в шестнадцати милях от городской черты. И откроется эльфу прекрасный вид сверху на некую поляну, залитую лунным светом...

Нотаэло засел и ему открылся.

Оставалось ждать.

Дельмар по прозванию Короткий явился в одиночку, как было договорено, опоздав на десять минут против назначенного времени. Светский обычай, опоздание в рамках приличия. Дельмар обвел взглядом пустую поляну, поднятые брови выразили брезгливое удивление. Он рассчитывал, что я буду здесь раньше него, подумал Нотаэло Рисовальщик, пристраивая арбалет к плечу. Все-таки я Двенадцатый, а он Третий. Тридцать Отцов на такой городишко, это ж надо... Служебный рост при эльфийской продолжительности жизни — настоящая проблема. С нагретого места редко уходят добровольно, к тому же у всех жены, любовницы, дети, пра-пра и так далее внуки. Всех нужно кормить. А как быть честолюбивому молодому эльфу? Еще тридцать-пятьдесят лет ждать, пока некий Отец, отмечая свой трехсотлетний юбилей, слегка переберет, и подавится рыбной косточкой? К Темному ожидание! Приходится делать карьеру другими методами. Человеческими методами. Извини, Дельмар. Ты мне никогда не нравился.

Гордый профиль Третьего-из-Тридцати попал в перекрестье оптического прицела, загорелись цифры: дальность до цели, скорость ветра, а также зеленые значки в форме магического жезла. Мать Темного! — мысленно выругался Нотаэло, у него защита. Сколько жезлов? Раз, два... восемь?! Заклинание четвертого уровня, проклятье, не везет.

Дельмар в прицеле повернулся, поднял голову. Казалось, глаза его взглянули прямо на Нотаэло, пронзив листву и маскировочное заклинание-сеть... Рисовальщик почувствовал, как на лбу выступил холодный пот, а в подмышках стало мокро. Палец, лежащий на спусковом крючке, рефлекторно дернулся. Только не это, мелькнула мысль. У Дельмара защита четвертого уровня, стрела рассчитана максимум на второй...

Выстрела не последовало. Нотаэло перевел дыхание и неожиданно вспомнил, что арбалет системы Дэльноро сделан в расчете как раз на такие случаи. С обычного предохранителя снимаешь заранее, перед выстрелом, вторым предохранителем служит само устройство спускового крючка. У того большой ход — чтобы наадреналиненные пальцы не подвели снайпера... Не подвели такого же Нотаэло, выслеживающего такого же Дельмара...

Третий-из-Тридцати не заметил стрелка, засевшего в ветвях. Одетый в темно-синий приталенный камзол, эльф уже две минуты стоял посреди освещенной луной поляны, не проявляя, однако, никаких признаков нетерпения. Смотреть на часы, нервно озираться, потирать руки... Все это Дельмар счел ниже своего достоинства. Разве что на точеном лице с едва заметными признаками старения (Дельмару триста двадцать с чем-то, как помнилось Рисовальщику) отразилось презрение. Меня презираешь, подумал Нотаэло, вынимая из арбалета стрелу-неудачницу. Презирай на здоровье, недолго тебе осталось... Еще несколько секунд...

Эльф разжал зубы, отпуская стрелу, заклятую на шестой уровень. Старые запасы — из арсенала политических убийц. Пять стрел-универсалов, раздобытых по счастливому случаю и за бешеные деньги. Коллегия Тайного Деяния — еще одно новшество времен войны — вполне по-человечески не стеснялась в средствах. Практика подтвердила: генералы и министры умирают не хуже простых солдат... А насколько хорошо умирают эльфы-Отцы?

Сейчас проверим.

Щелк! Стрела-универсал легла на положенное ей место. Нотаэло, стараясь не шуметь, взвел арбалет, вновь прильнул к оптическому прицелу. Лицо Третьего в перекрестье, надменность и презрение... Ждет все-таки, подумал Нотаэло. Очень я ему нужен. Скоро буду, уже недолго осталось. Стрела войдет между глаз, Дельмар Короткий... Между твоих красивых глаз.

Люди считают эльфов похожими, как близнецы — черты Нотаэло и Дельмара показались бы им слепками с одного нереально красивого лица, лица другой расы. Удивительно, что эльфы, при всем своем высокомерии, не путают людей, а вот люди плохо разбирают, кто из эльфов кто. И дело тут даже не в обостренной наблюдательности. Когда человеческие черты кажутся уродством, и людей различаешь по тому, насколько кто безобразен...

Пора. Нотаэло задержал дыхание, поймал перекрестьем шею Дельмара — стрела пойдет по дуге и ударит пожилого эльфа в область сердца. Стреляй в корпус, всегда в корпус, учил Рисовальщика старый спецназовец. Голова болтается, телом вертеть труднее. И ценных органов там больше. Старик был тем еще юмористом... Нотаэло плавно нажал на спуск.

Тунк! Арбалет в руках дернулся. Эльф начал считать. Раз, два... Касание.

Дельмар упал.

Нотаэло подошел к лежащему ничком Третьему, держа наизготовку десантный нож. Предстояла не самая приятная процедура, но, к сожалению, совершенно необходимая. Замести следы, как пишут в детективах, не так просто, как в тех же самых детективах рассказывают. Магические отпечатки, дознание камней и растений, провидческая ретроинспекция... Копать будут здорово. Весь город перевернут: сначала Отцы, потом Коллегия Тайного Зрения. Опросят знавших Дельмара, все связи Третьего поднимут... Большой человек был покойный. И дело громкое. Конечно, Тридцати Отцам шумиха ни к чему, поэтому дело попытаются закрыть, но искать не перестанут...

И найдут.

Я, подумал Нотаэло, оставляю очень четкий след.

...Два месяца назад случилось первое убийство. Эанд Элавиэль, сын Фаарва, был найден мертвым в собственном доме. Эанда привязали к стулу. Руки скручены проволокой, на шее — следы удавки, почти перерезавшей бедняге горло. Глаза выколоты, скальп снят. Красавец-эльф в самом расцвете сил стал жертвой неизвестных садистов. Убийцы оставили издевательскую записку, написанную, что удивительно, рукой жертвы. В ней Эанд каялся в грехах. Он признался, что, командуя взводом Лесных Стрелков, приказал расстрелять нескольких мирных жителей. Людей. Ферма была захвачена Стрелками, а трупы хозяев сброшены в компостную яму. Почему, зачем? Время было военное, многие грехи списывались за так... Эанд писал, что не может себе этого простить. Признание заканчивалось фразой: «Я решил покончить с собой.» И подпись: Эанд Элавиэль, сын Фаарва, раскаявшийся. Самоубийца? Как же... Выколол себе глаза, снял скальп, а потом еще и удавку накинул...

Разразился скандал. Вежливый такой, для узкого круга. В газеты не попало ни слова о случившемся, молчаливые ребята в темных камзолах, за спиной которых без труда угадывалась Коллегия Тайного Зрения, мгновенно замяли дело, изъяв следственные материалы. Коллегии Явных Отношений осталось только развести руками...

Еще через месяц и одну неделю произошло следующее убийство. В этот раз был казнен Наэдо Денувиэль, бывший комендант Места Отдохновения — концентрационного лагеря для пленных. Тут записка оказалась посолиднее: в две страницы и даже с именами людей, в смерти которых Денувиэль сознавался... В конце — пометка: «Я хотел бы вспомнить больше имен, но не могу. Простите меня.» Ниже, другим почерком: «У него плохая память, у нас будет получше». И подпись: Непростивший.