Сержанту никто не звонит
Шрифт:
— Семнадцать-восемь, — сказала Лота. — Ты победил.
Ребра болели — несмотря на кожаный нагрудник. Лота представила, что случилось бы, если бы Красавчик бил в полную силу. При его скорости — это страшно. Ни один доспех не выдержит — конечно, при условии, что выдержит клинок... Недаром урские диверсионные отряды, набранные из вампиров, наводили такой ужас на лютецианцев. Впрочем, те быстро приспособились...
«Зануда Ришье».
Да, братец помешан на истории и военном искусстве. Лота вздохнула. «Иди к хаосу — из моей
— Вы хорошо держались, миледи, — сказал Красавчик за ее спиной. Было непонятно, говорит он серьезно или опять насмешничает. — Заставили меня попотеть.
Лота фыркнула.
— Я не шучу, — сказал Яким. — У вас есть стиль.
У кого стиль точно есть, так это у Красавчика. Его манера отличалась от той, что ставили Лоте, но была не менее эффективна. Так кто он был в прошлой жизни? Нобиль Лютеции? Или армейский учитель фехтования? Ну уж нет! Вампира отличали умение держаться и чувство собственного достоинства. В нём чувствовалась порода.
Лота подошла к столу. Выбрала полотенце и обтерла лицо. Они с Красавчиком убивали время по всякому. Насмешливые пикировки, разговоры об искусстве и политике, сплетни, книги, прогулки по Логову — теперь вот фехтование. А что будет дальше? Танцы? Ужин при свечах в фамильном склепе?
«Докатилась.»
Скорей бы уже Маран вернулся.
— Почему? — спросила Лота.
— Я предпочитаю черное, миледи. Труднее ошибиться. Вампирам, знаете ли, очень сложно выбирать гардероб. — Красавчик усмехнулся. — И еще сложнее с кем-нибудь советоваться... Еще вопросы?
Игра в «три честных ответа», была забавной. С вампиром особенно. Когда стемнело, они с Красавчиком вышли из Логова и расположились на вершине холма. Такое ощущение, что вокруг — только звезды. Лота сидела на траве с бокалом вина, а Яким расхаживал рядом. Хаос знает, что у него там в бутылке, но он порядочно захмелел. «Не меньше меня.»
Ладно, последний вопрос...
— Как ты попал на службу к Мокрой Руке?
— О! — Красавчик остановился. Лота против воли прыснула. Пожалуй, к необычной внешности дядиного дворецкого можно привыкнуть — в этом даже есть своя изюминка. Красота и уродство, слившиеся воедино. Вернее, сросшиеся...
— Это заслуживает отдельной истории, миледи, — сказал вампир. Приложился к бутылке.
— Как вы уже знаете, меня нашел лорд Маран. Но вы не знаете, где он меня нашел…
— И где же?
— В Квартале Склепов. В Гетто.
Лота подняла брови.
— Но... подожди, у тебя же нет скрижалей?
— Скрижали? — Красавчик сделал большой глоток. — Запрет на гипнотизирование, запрет на трансформацию, запрет на питье иной крови, кроме донорской, запрет на сотворение себе подобных... Святая кровь! Да я это наизусть помню. — он помолчал. — Видите ли, миледи. Пока я был молодым и неопытным носферату, на меня объявили охоту...
— Почему? — спросила Лота.
Яким криво ухмыльнулся. Допил бутылку и отбросил в сторону, не глядя.
Помолчал.
— Вы знаете, как охотники находят вампиров? — глаза Красавчика отсвечивали в темноте. — Нет, не таких как я. Более старых, более слабых, более голодных... Мне повезло, что лорд Маран выбрал меня. Иначе я мог бы стать таким, как они. Это не слишком приятное зрелище, миледи. Вы заметили, у Жана почти нет нижней губы? Он стар и болен, плоть его разлагается... Мы называем таких вампиров «гнилушками». Эй, гнилушка!
В гетто это самое страшное оскорбление.
Охотники находят вампиров по звуку. Гнилушки всегда хотят есть. Даже во сне. Они лежат и жуют собственную плоть. Поэтому у Жана нет нижней губы. Но он еще не так плох. Я видел гнилушек, настолько обглоданных, что кости их казались скрепленными проволокой. Они могли только лежать и жевать. Чавк. Чавк. Чавк. Если вы услышите этот звук — где-то рядом вампир. Лежит в земле и ждет охотников. Возможно, для такого кол в сердце — наилучший выход...
Но охотники не заходят в Гетто.
Знаете, сколько «носферату» в городе, миледи? Примерно сорок тысяч. Ур, Блистательный и Проклятый, нашел когда-то решение проблемы вампиров — решение настолько же блистательное, насколько — я надеюсь! — будут прокляты те, кто это придумал... Максимилиан, прапрадедушка нынешнего короля, договорился с одной из вампирских семей. Это был союз равных — как думал Некромейстер. В знак доверия к людям, носферату носили серебряный знак — о том, что не будут превращать людей в вампиров. Так появилась первая скрижаль. Тогда, кстати, ее носили на шее, в ладанке, а не вживленной...
Король Макс был умным человеком. И, как впоследствии выяснилось, очень коварным. С помощью союзников он подчинил или уничтожил остальных вампиров. Освободил Ур от владычества мертвых, а во владение союзникам выделил землю, которая теперь называется Кварталом Склепов. Затем, постепенно, скрижалей стало больше. Две. Потом три. Но это уже было после смерти Максимилиана... При наследниках Макса появилась четвертая скрижаль. И постепенно Квартал Склепов стал таким, как сейчас. Земля вампиров превратилась в Гетто...
— И вампиры просто смотрели, как это происходит? — сказала Лота. — Не верю.
— Правильно делаете, — Красавчик усмехнулся. — Конечно, без протестов не обошлось. Были даже бунты. Вы знаете, что однажды Ур, Блистательный и Проклятый, целых две ночи принадлежал носферату? Кровью все улицы залили... идиоты!
Лота молча слушала.
— Но это неважно, — сказал Красавчик. — Важно другое. Все осталось по-прежнему. Я прожил в гетто два месяца. И я теперь знаю, куда попаду после истинной смерти... Это был ад, миледи.