Сэсэг
Шрифт:
– Мать все правильно говорит, Сережа. На ноги немного встать тебе надо, а вот потом женись. Подождать надо хотя бы годика три-четыре, а там и женитесь.
– Не понимаю я, зачем ждать, что изменится?
– Сережа, ты дурак, и уши у тебя холодные. Мы же тебе говорим, жениться всегда успеешь, только какой из тебя сейчас муж? Маленький ты пока, вырасти тебе надо. И давай уже закончим этот разговор, мать совсем расстроил.
Отец встал со своего места и открыл настежь окно, затем тоже вышел в зал.
Запах валерианки сразу рассеялся, и в кухне запахло морем. Их дом находился недалеко от набережной. В порту периодически гудели разнообразные корабли, судна и суденышки, чайки белыми перышками носились над водой, сразу за окном по улице проезжали, гремя своими стальными
Сережа как раз и не любил всей этой суеты, толкотни, ему нужна была тишина и уединенность, именно от этого он и хотел сбежать в лес, закончив академию.
– Может правда пока подождать с женитьбой?
– продолжил уже про себя Сережа.
– Сэсэг все равно надо отработать в своем лесхозе, тут родители правы. Три года жить порознь, что это за семья у нас будет? Поехать к ней на это время? Но я не хочу три года терять, потом еще неизвестно, можно ли будет там устроиться после окончания, а здесь друг отца точно сделает мне вызов на распределение. Я пока лучше здесь обживусь, все устрою, а потом приедет Сэсэг, - убеждал себя Сережа.
– В конце концов, у нас есть еще целый год учебы. За год еще многое может перемениться, Сэсэг, может быть, сможет решить вопрос с отработкой у себя в лесхозе. Конечно, они там ей доплачивают к стипендии чего-то, значит, надо будет вернуть что ли? Ладно, правда, есть еще год, за год разберемся как-нибудь.
Сережа еще раз посмотрел за окно, встал и прошел в зал, где что-то по сумкам собирали родители. Маринку, его сестру, отправили в пионерлагерь на третью смену, в июне и июле она просидела дома. Сперва отец брал отпуск, а затем мать, чтобы Марина не сидела одна. Ей было всего девять лет. Она была поздним ребенком. Родители души в ней не чаяли. Хотя Сережу они тоже очень любили, но дочка для них была желанным сокровенным счастьем, об которое они грелись и испытывали неубывную потребность заботиться. Именно забота и сбережение своего младшего ребенка стали главной целью и смыслом их жизни. Сережино намерение жениться на Сэсэг сильно их расстроило. В родительские планы не входила помощь старшему сыну, который, как они считали, может самостоятельно устроить свою судьбу. Сережа, по их мнению, уже почти взрослый мужчина, и они должны его оберегать только от серьезных необдуманных поступков, а с мелкими он справится и сам.
– Сережа, одевайся, поедем сейчас к Марине, проведаем ее.
– Мама складывала в сумку какие-то вещи.
– Сегодня же пятница, там не пускают.
– Ничего, ничего, мы договорились, нас пропустят. Мы так каждые выходные ездим. Возьмем вещи в стирку. Надо бы чего-нибудь вкусненького ей передать, а ты ничего не привез.
– Откуда бы я привез? Я же на практике в лесу был и сразу оттуда домой рванул.
– Да ладно, тебе придумывать, скажи честно: забыл я все со своей любовью. Все и так понятно.
– Я же кроссовки венгерские привез, как вы и просили. Чего вы на меня набросились. Я о сестренке подумал еще в Ленинграде.
– Хорошо, молодец. Одевайся и поедем, а то времени с Мариной мало останется поговорить.
VII
После летних каникул поначалу отношения между Сэсэг и Сережей были несколько натянутыми. Они как-то оба избегали разговоров о женитьбе, о которой так мечтали перед расставанием. Нет, они по-прежнему любили друг друга, но каждый из них боялся первым заговорить о том, как же прошел разговор с родителями. Сэсэг давило страшное чувство вины, перед Сережей. Она вообще была подавлена и растоптана. Ей казалось, что он обо всем догадывается и от того не хочет с ней разговаривать о свадьбе. Сережа, в свою очередь, тоже не решался начать этот разговор. Уговаривать Сэсэг на перенос свадьбы на три года ему очень не хотелось, потому что она сразу начнет думать, что он разлюбил ее, и ему придется ее успокаивать и разубеждать, а так, делая вид, что над ними не каплет, можно тянуть время и когда-нибудь, рано или поздно, этот вопрос решится сам собою. Сережа не хотел и думать о том, что время, для того чтобы урегулировать вопрос с лесхозом об отработке Сэсэг после окончания, уходит, и уже через несколько месяцев ничего уже нельзя будет сделать. Он внутренне для себя согласился с доводами родителей и поставил срок женитьбы не ранее трех лет после окончания академии.
Они опять делали вместе стенгазету, и им опять было хорошо. По вечерам они долго сидели, запершись в своей каморке, и делали очередной номер. Первый раз в жизни, в конце сентября, Сережа с Сэсэг легли в постель. Случилось это почти случайно и буднично. Еще в начале недели Галя и Таня собрались в пятницу после занятий поехать на Невский, для того чтобы выбрать порядок на свадьбу Свете. Они звали с собой и Сэсэг, но она отговорилась тем, что ей на это время назначил консультацию руководитель диплома для обсуждения нескольких важных моментов. Начинались преддипломные хлопоты, и времени действительно постоянно не хватало. В пятницу, где-то часа через полтора после начала занятия, на кафедру заглянул Сережа. Сэсэг еще утром на лекции попросила его зайти за ней. Приоткрыв дверь и увидев, что преподавателя нет в аудитории, он тихонько прошел и подсел за её стол. Обняв за плечи, он поцеловал её в щеку. Три молоденьких студентки, тоже чем-то занимающиеся на кафедре, при этом смущенно захихикали. Сережа на ушко спросил:
– Как дела, какие планы?
– Сэсэг нравилось, когда он шептал ей на ухо. Это приятно волновало ее, и он знал об этом.
– Занимаюсь. Еще пятнадцать минут и все. У меня сегодня вечер свободен, Галя и Таня поехали в Гостинку выбирать ребятам свадебный подарок, а я не смогла вот.
– О! У нас целый вечер свободен, - Сережа лег на стол, подперев рукой голову. Он посмотрел на Сэсэг и продолжил, - Тогда у меня предложение: давай поедим в столовке и пойдем в кино, в "Спорт" или в "Выборгский", я уверен, там сегодня показывают отличное кино.
– Нет, пойдем лучше к нам. Я сварила бухлер и накормлю тебя в сто раз лучше всяких столовых. Только подожди меня в коридоре, я скоро.
– Здорово, люблю, когда ты что-нибудь готовишь.
– Сережа встал и пошел на выход. В дверях он обернулся и сказал: - Сэсэг, десять минут!
– И красноречиво потыкал пальцем в свои наручные часы.
– Хорошо, хорошо.
Сережа сел на широкий подоконник в коридоре и уставился в окно. Опять накрапывал мелкий противный дождик, размывая каплями и струйками картинку за окном. В этом году как-то быстро похолодало, и наступила ленинградская дождливая, промозглая осень. Пробегали люди под зонтиками, огибая лужи и куда-то спеша. Сначала Сережа думал о том, куда они все спешат, потом его мысли переключились на Владик. Там сейчас погода сухая и теплая, родители сказали, когда звонили два дня назад. Еще они рассказали, что у них все хорошо, сестренка начала учебный год с пятерок. Девочкам вообще больше нравиться учиться. Отец договорился со своим другом из лесхоза о Сереженом вызове. Потом Сережа начал думать о них с Сэсэг. Он думал о том, что она после каникул как-то сразу повзрослела, перестала ребячиться, и на все у нее теперь имелся свой взгляд и мнение. Она стала загадочной и от того еще более интересной. Если раньше она была открытая и простодушная, то теперь в ней была какая-то тайна. Вот какая, он все никак не мог понять. В этот момент дверь открылась и вышла Сэсэг.
– Пошли, я закончила.
– Он соскочил с подоконника взял свой дипломат и они пошли по коридору к лестнице на первый этаж.
– Что там было-то?
– Спросил Сережа, подняв воротник своего пальто и раскрывая зонтик.
– Ничего особенного. Как у тебя с дипломной работой? Илья Матвеевич утвердил тему?
– Да, буду писать на Дальневосточном материале. Он, как научный руководитель, дал добро. Сказал, что на работе это мне здорово пригодится.
– Ты будешь делать диплом для дальнейшей работы на Дальнем востоке?