Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей же чаю
Шрифт:
– Это важная информация, - кивнул Сталин, - мы уже работаем по части увеличения самолётов. Наш АНТ-20 недавно совершил первый полёт.
– Да, к слову, известная авиакатастрофа АНТ-20 должна произойти уже совсем скоро, - вдруг вспомнил я.
– Не произойдёт, - успокоил меня Берия, - я принял меры. Так значит, работают станки с компьютерным управлением... а рабочие?
Я пожал плечами:
– Рабочие тоже трудятся, и за обычными станками. Хотя идёт интенсивная роботизация производств, но это вопрос не ближайших тридцати лет от моего времени точно, а что там дальше будет - никто не знает. Я, к примеру, управлял восемью токарными центрами. Поскольку они работают медленно, то не требуют
– Сколько такой станок стоит?
– спросил Берия.
– В зависимости от класса. Самый низкий, с допустимым отклонением от чертежа в десять микрометров - примерно как пять обычных станков под такие же заготовки. Самые дорогие - около цены ста-двухсот ручных станков обычного класса точности.
Сталин спросил:
– Сколько стоит истребитель в вашем времени?
– Около ста-двухсот миллионов долларов.
– А станок?
– От одного до трёх миллионов.
– Хм...
– вождь задумался, - цена истребителя выходит сильно, очень сильно завышенной. Даже с учётом качества средств производства.
– Согласен, реактивные истребители характерны их небольшим количеством и запредельной сложностью. Их производство - серьёзнейшая задача, ведь это едва ли не самый высокотехнологичный продукт в стране.
– Почему же не сделают больше более простых самолётов?
– спросил Сталин.
– Разница в боевых возможностях слишком велика. Хотя за более простые у нас идут более старые модели, но от них потихоньку избавляются. Сплавляют по дешёвке в третьи страны. На поршневых машинах не такая большая разница, хотя она тоже есть. Но масса побеждает великолепные но малочисленные образцы. Доказано нашими танкистами во время войны. Гитлер сделал неверную для своего времени ставку на малочисленные и дорогостоящие великолепные машины, мы - на технику с оптимальным соотношением цены и качества.
– Хорошо, как ты думаешь, сможешь создать такие станки?
– Точно такие - нет. Всё зависит не от станка, а от электроники, а тут... что ж, это пока что не уровень советского союза, к сожалению. Прогресс во второй половине века практически ушёл в совершенствование не техники, а средств управления, электроники. Поэтому разница между нынешним уровнем, нулевым, и тем, что есть на двухтысячный год - более чем огромна.
Берия вернул меня на путь истинный, в смысле, в русло разговора:
– Проще говоря, ты можешь создать самолёт?
– Могу, почему бы и нет, - пожал я плечами, - пока он относительно прост - это не представляет сложности. Вопрос в том, где взять электричество. Алюминий для массового производства самолётов. Вопрос открытый и очень сложный.
Лаврентий Павлович что-то подумал и снова спросил:
– Реактивная авиация. Ты её упомянул, я до этой темы не добрался. Или у меня такой информации вовсе нет.
– Нет, вам я её не передавал. Это дело точно не этого года. Что вас интересует?
Но спросил меня Сталин:
– Почему вообще перешли на этот тип?
– Поршневые двигатели и движитель ограничены эффектом запирания. Когда пропеллер уже не может отбрасывать воздух назад и молотит воздух в воздушном мешке, при достижении определённой скорости. Эту проблему пытались решить, но результата не достигли. Реактивный самолёт позволяет создавать тягу в тонны, десятки тонн, на любых скоростях полёта. Ускорение поршневого самолёта так же ограничено этим эффектом - чем больше скорость, тем меньше тяга, вплоть до её полного исчезновения и начала торможения. Поэтому для военного самолёта это критично. Реактивный двигатель намного сложнее и дороже поршневого, моторесурс у него... хм, ну у первых двигателей он как у первых танков - почти никакой. Для изготовления
– Понятно. И кто первый их построил?
– Немцы. Первые реактивные полёты за немцами, вторыми были англичане. Наши уже после победы, на немецких двигателях, а потом свои разработали.
– Нэхорошо, - ответил мне Сталин, - как думаете, стоит направлять силы на разработку реактивного двигателя?
– Думаю, пока нет.
– Поясните.
– Основными самолётами войны будут поршневые. Причём следующего за И-16, поколения. Скоростные и оснащённые мощными двигателями. Обычно жидкостного или воздушного охлаждения с многорядными звездообразными моторами. Немецкая авиация попьёт кровушки, но я полагаю, что лучше к началу войны иметь промышленность, способную массово выпускать хорошие поршневые самолёты, нежели делать ставку на малоизученную и малоизвестную пилотам технологию. Реактивный самолёт намного сложнее в изучении, чем поршневой. Больше скорости, иная динамика... Англичане могли себе позволить разрабатывать свой глостер-метеор, потому что сидели за ла-маншем и почти не несли урона. Американцы - тем более, немцы - вот кто сделал проигрышную ставку. Разрабатывали реактивные двигатели вместо наращивания выпуска своего основного истребителя. Как результат - проиграли войну. Немногочисленные реактивные самолёты уже не могли оказать серьёзного влияния на боевые действия.
– Почему они допустили эту ошибку?
– спросил Сталин, потушив вторую уже папиросу по счёту, - ведь не идиоты же.
– Не все. Но Гитлер точно идиот. Да, умный, хитрый, опасный и изворотливый, но в некоторых вопросах - идиот. Думаю, они оказались заложниками собственной политики и пропаганды, и непонятной веры в техническое чудо, вундервафлю, как у нас её называют. Вундерваффе.
– Чудо-оружие, - Сталин улыбнулся в усы, - знакомая тема. У нас раньше тоже такие фантазёры были.
Ага, а потом сели на бочку с порохом. Плавали, знаем. Я улыбнулся:
– Вера в техническое чудо была стратегической ошибкой немцев. Однако, тем не менее, советский союз столкнётся совсем не с идиотами. Немцы прекрасно оснащены. Они уделили внимание не столько грозному оружию и массовости армии, сколько продуманности мелочей. Поэтому в среднем, были намного эффективнее советской армии на первом периоде войны. Намного. Советская армия... что ж, после финской кампании дураков уже стало поменьше, но их всё ещё было много. Тех, кто вместо налаживания тыла занимался натягиванием показателей до максимума. Машины без запчастей, танки без запчастей, смазки, горючего, остро не хватало специалистов практически всех типов и тылового обеспечения....
– С этим мы разберёмся, - отмахнулся Сталин, - беда старая и хорошо известная, она ещё с петровских времён нам по наследству досталась.
Я кивнул:
– Победа в этой войне потребует эту старую проблему закрыть. Что ж, мы это сделали в моей истории, сделаем и сейчас.
Разговор всех нас утомил. Особенно меня, ведь на часах уже девять, а разговор и не думал утихать. Сталин решил дожать меня, похоже:
– Ваши технические навыки будут нам полезны, без сомнения. Мы примем всю информацию к сведению, так что можете не беспокоиться. Рубить с плеча тут никто ничего не будет. Так ведь, Лаврентий?