Сесквоч
Шрифт:
— Эй, — крикнул Туберский. — Тебя ищет Рыжая Собака…
Но Фенберг исчез. Ладно. Он скажет ему потом. Туберский снова сел на лавку, поднялся, три раза обошел вокруг и снова сел. Он смотрел перед собой и размышлял, почему он все это делает, и в то же время чесал то место на груди, по которому провел когтями Беган.
Фенберг пробежал по главной улице с ее рядами деревьев, улыбнувшись и прокричав «хэлло» парочке проходивших мимо торговцев, мысленно определив их как заказчиков на четверть и полстраницы, соответственно. Он миновал обугленные остатки «Багл», и ему уже оставалось всего две двери до временного офиса, когда у него спросили дорогу.
Фенберг приостановил свой бег и разрывался между вежливостью и страстным желанием поговорить с Элен. Мужчина был одет очень странным образом — длинная борода, очки от солнца, теннисная шапочка и длинная шинель. У него была большая голова. Квадратная. Почти как чурбан.
Турист. Фенберг нетерпеливо слушал, ожидая неизбежного вопроса: "… где же в этих местах снег?"
— Оборотень имеет то преимущество, что в своей изначальной форме он практически неуязвим. Видишь? Ни царапины.
Мартин Джеймс Беган снял очки и накладную бороду и положил их в пакет.
— Настало твое время, Майкл. Я пришел за тобой. — Фенберг опустил глаза. Из-под целлофанового пакета на него глядело дуло крупнокалиберного пистолета. Фенберг медленно покачал головой. Нет. Его поразила потенциальная несправедливость и неправильность происходящего. Бегана не должно быть в живых. А он здесь. И способ для мести был совершенно неправильный, если учесть, что М.Дж. Беган был настоящим оборотнем, а оборотни не должны ходить с пистолетами. Три выстрела потрясли воздух и попали прямо в грудь и живот журналиста. Фенберг пошатнулся и оперся о плечо Бегана.
Глаза Майкла наполнились слезами. Это несправедливо, подумал он.
Но слезы хотя бы приносят облегчение, решил Фенберг. Последовала вспышка света, и Фенберг увидел происходящее как бы со стороны. Он увидел Трейси, купающуюся в белом, прелестном сиянии и протягивающую к нему руки. Ребенок выглядывал из кроватки слоновой кости, на лице его было озорное выражение, и еще из этого крутящегося туннеля выходили его родители — Рой и Дейл.
— Майк… Майк… У меня есть для тебя стих.
Так его мать называла стихотворения.
Кадры ускорились, и Перед Фенбергом мелькнула вся его жизнь. Он увидел себя в операционной комнате, он держит только что родившегося сына. Он увидел Туберского улыбающимся подростком с прической под мясника. Вот они вместе прыгают со шлемами в руках на футбольном поле и победно размахивают над головами огромным трофеем. Весь Бэсин Вэли был на трибунах и радовался вместе с ними. Фенберг увидел себя в теле старой женщины, которая давила оливки в Древней Греции. Фенберг сморщился. Давить оливки?
Малулу выбежала из временного помещения «Багл», ее шлепанцы издавали этот ужасный звук ка-снапида, ка-снапида, и он показался Фенбергу прекрасным. Вот так, последнее, что я увижу в этой жизни, будет этот Джек Уэбб в юбке, бегущий ко мне в шлепанцах.
Боль.
Фенберг схватился за живот и согнулся вдвое. Он оттолкнул Бегана.
Элен. Он хотел видеть Элен. Фенберг протянул руку к фотографии. Руки его скользили в поисках красной жидкости, которая, он знал, должна политься из его смертельных ран. Вдруг лицо его приобрело странное выражение.
Фенберг медленно выпрямился и стал искать следы от пуль.
Может быть, это были очень маленькие пули, подумал он, проверяя. Потом он посмотрел вниз и увидел, что крови нет.
М.Дж. Беган упал вперед на руки Фенберга, пистолет его выпал из рук на тротуар. Фенберг поддержал его.
— Знаете, это я послал вам ту серебряную пулю по почте, — признался Беган, противно улыбаясь. Тело его затряслось от кашля. Одна из пуль попала ему в легкое.
— Вы? Почему? — спросил Фенберг. Беган умирал.
— По истечении двухсот лет я хотел бросить вызов. — Искусственная улыбка исчезла. — Кого я обманываю? Давным- давно я заключил очень плохую сделку. Сейчас я даже не мог нажать на спусковой крючок. Я бы предпочел скитаться по лесам со своей болью. Я просто думаю, что не смогу больше заниматься этими чудовищными делами.
Беган снова закашлялся, и Фенберг осторожно положил его на бетон.
— Я должен предупредить вас…
— Не напрягайтесь, — сказал Фенберг, поддерживая его.
Беган предупредил Фенберга об ужасном Братстве, темных мастерах мистического трехмерного мира. О женщине, старой и коварной вампирке. Правда, она была потрясающе привлекательной. Это плюс. К минусам можно было отнести то, что ей нужны были не только души Элен и Туберского, но и новорожденного Фенберга.
Беган закашлял. Майкл увидел три черные дырочки от пуль, краснеющие от крови на узкой груди. Бегана начало трясти от проникающего в него холода.
— Я боюсь. Я так раскаиваюсь. Пожалуйста, пусть кто-нибудь простит меня. Я раскаиваюсь.
— Я прощу вас, если хотите.
— У меня столько грехов, за которые надо платить…
Фенберг слегка кивнул головой.
— Вас уже простили, разве вы не помните? — успокаивающе произнес Фенберг и поправил соскальзывающее вниз тело. Фенберг вспомнил, как брат говорил ему несколько лет назад. И это успокоило его тогда. — Мартин, я не могу поклясться, что это так. Но скажу тебе только, что в глубине моего сердца я чувствую, что это правда. Пройдет совсем немного времени, и ты вернешься маленьким ребенком, tabula rasa, и попробуешь начать все сначала.
Эти слова, казалось, подарили Бегану надежду. Он улыбнулся, перед тем как умереть, и искренне сказал спасибо. Он еще спросил Фенберга, какая собака убила его. Фенберг не знал.
Фенберг закрыл глаза Мартина и задумался. Он не знал многого.
На расстоянии нескольких футов от него Рыжая Собака Рассмуссен нетвердым шагом вышел из-за деревьев. Он поднял пистолет и тщательно прицелился, чтобы еще раз выстрелить в голову Фенберга. Рыжая Собака потерял равновесие и выстрелил в воздух. От отдачи он упал назад и растянулся. Он валялся на тротуаре совершенно пьяный.