Сестра Керри
Шрифт:
Он встал и свернул свое легкое летнее пальто так, чтобы голова Керри удобно покоилась на нем.
— Ну вот, — нежно сказал он, — теперь попробуйте немного отдохнуть.
Герствуд готов был расцеловать Керри за ее уступчивость. Усевшись возле нее, он задумался.
— Вероятно, будет сильный дождь, — сказал он после паузы.
— Да, похоже на то, — отозвалась Керри, понемногу начиная успокаиваться под мягкий стук дождевых капель, бросаемых ветром в окна поезда, который бешено мчался во мгле к новому миру.
Герствуд был рад, что ему удалось до некоторой степени успокоить Керри, но для него это было лишь временной передышкой. Теперь, когда ее сопротивление было сломлено, он мог отдаться мыслям о совершенной им ошибке. На душе у него была невыносимая тяжесть. Он украл эту жалкую сумму, которая, в сущности, ему не нужна. Он не хотел быть вором. Никакие деньги — ни эта сумма, ни какая-либо иная — не могли возместить ему легкомысленную утрату прежнего положения. Никакие деньги не могли вернуть ему друзей, доброе имя, дом и семью, даже Керри — такую, какой он надеялся видеть ее рядом. Он сам изгнал себя из Чикаго, сам лишил себя положения в обществе. Он ограбил себя, он отнял у себя сознание собственного достоинства, свой приятный досуг, веселые вечера. И ради чего?
Чем больше Герствуд думал, тем нестерпимее становилась для него эта мысль. Не попытаться ли восстановить свое прежнее положение? Что, если он вернет эти несчастные несколько тысяч, украденные прошлой ночью, и все объяснит? Быть может, мистер Мой поймет. Быть может, владельцы бара простят его и позволят ему вернуться?
К полудню поезд подъехал к Детройту, и Герствуд стал нервничать. Полиция уже, наверно, ищет его. Надо полагать, что во всех больших городах полиция извещена о пропаже и теперь сыщики будут его выслеживать. Ему невольно вспомнились описания поимки преступников, и грудь его стала высоко вздыматься, а лицо побледнело. Руки Герствуда конвульсивно задергались, словно ища, за что ухватиться.
Он притворялся, будто его интересует вид за окном, и нервно постукивал ногой об пол.
Керри заметила волнение Герствуда, но ничего не сказала. Она не имела ни малейшего представления о его причине и о том, как эта причина важна.
А Герствуд вдруг спохватился, что даже не спросил, идет ли этот поезд прямо до Монреаля или до какого-нибудь другого пункта в Канаде. Возможно, что ему удастся выиграть время. Он тотчас вскочил и пошел разыскивать кондуктора.
— Скажите, пожалуйста, не идет ли часть вагонов прямо в Монреаль? — спросил он.
— Да, ближайший спальный идет в Канаду.
Герствуд хотел было продолжить расспросы, но решил, что это будет неосторожно и что правильнее навести справки на вокзале.
Поезд, пыхтя и громыхая, подкатил к станции.
— Я думаю, что нам лучше всего ехать прямо до Монреаля, — сказал он, обращаясь к Керри. — Я пойду узнаю, есть ли туда поезд и когда он отходит.
Герствуд волновался, но внешне старался казаться возможно спокойнее. А Керри только смотрела на него большими тревожными глазами. Все ее мысли перепутались, и она не могла прийти ни к какому решению.
Едва поезд остановился, Герствуд помог ей сойти и пошел вперед. Он с опаской оглядывался на каждом шагу, делая вид, что смотрит, не отстает ли Керри. Но он не заметил ничего подозрительного. Никто, очевидно, и не думал следить за ним, а потому он направился прямо к кассе.
— Когда отходит поезд в Монреаль? — спросил он.
— Через двадцать минут, — ответил кассир.
Герствуд взял два спальных места и тотчас поспешил назад к Керри.
— Мы сейчас же едем дальше, — сказал он, не обращая внимания на ее усталый, измученный вид.
— О, хоть бы все это скорее кончилось! — воскликнула она.
— В Монреале вы сразу почувствуете себя лучше, дорогая!
— У меня ничего нет с собой, — сказала Керри. — Даже носового платка!
— Вы купите все, что вам нужно, как только мы приедем на место, — успокаивал ее Герствуд. — Там вы сможете пригласить к себе портниху.
Они заняли места в поезде; вскоре дежурный по станции дал сигнал к отправлению. Когда поезд тронулся, Герствуд облегченно вздохнул. Сперва небольшой пробег до реки, потом поезд перешел на паром, а когда они очутились в Канаде, Герствуд откинулся на спинку дивана и впервые свободно перевел дыхание.
— Теперь уже недолго! — сказал он, на радостях вспомнив и об утомлении Керри. — Рано утром мы будем в Монреале.
Керри ничего не ответила.
— Я пойду узнаю, нет ли тут вагона-ресторана, — добавил Герствуд. — Мне хочется есть.
29. Путевые развлечения. Морские корабли
Для человека, который никогда не путешествовал, всякое новое место, сколько-нибудь отличающееся от родного края, выглядит очень заманчиво. Если не говорить о любви, больше всего радости и утешения приносят нам путешествия. Все новое кажется нам почему-то очень важным, и под наплывом впечатлений мы отключаемся от грустных мыслей, ведь разум наш подчинен восприятию чувств прежде всего. В пути забывается горе, разлука с любимым, уходят прочь думы о смерти. Всего в двух словах — «я уезжаю» — кроется целый мир противоречивых чувств.
Керри смотрела на мелькавший за окном пейзаж, почти забыв, что ее хитростью, против воли, заставили уехать, что у нее нет с собой и самого необходимого для долгой дороги. Иногда, с любопытством разглядывая фермерские домики и уютные коттеджи, она вовсе забывала о Герствуде. Перед ней был новый интересный мир, жизнь будто снова начиналась. Она вовсе не чувствовала себя побежденной, ее надежды не были разбиты. Большой город сулил так много! Может, она вырвется из рабства. Кто знает? Может, она еще найдет счастье! Эти мысли окрыляли ее. В оптимизме было ее спасение.
На следующее утро поезд благополучно прибыл в Монреаль, и путешественники вышли из вагона: Герствуд, радуясь, что теперь он вне опасности, а Керри, дивясь незнакомому северному городу. Герствуд бывал здесь раньше и теперь вспомнил об отеле, в котором обычно останавливался. Когда они выходили из здания вокзала, водитель автобуса как раз назвал этот отель.
— Мы поедем прямо туда и снимем номер, — сказал Герствуд. В отеле Герствуд придвинул к себе книгу для записи приезжих и стал перелистывать ее в ожидании, пока освободится портье. Он лихорадочно придумывал себе фамилию. Когда портье подошел, нельзя было медлить ни секунды. По дороге сюда Герствуд из окна экипажа увидел на вывеске фамилию, которую нашел достаточно благозвучной. И он размашисто написал «Дж.У.Мердок, с женой». Чужая фамилия — вот на что вынудили его обстоятельства! Но от своих инициалов он ни в коем случае не откажется. Когда им показали комнаты, Керри увидела, что Герствуд снял для нее прелестный номер.