Сестра Керри
Шрифт:
Она подошла к двери и заглянула в комнату.
— Это ты, Джордж? — спросила она.
— Да, я, — отозвался Герствуд, не поднимая глаз от вечерней газеты, которую он купил по дороге.
Керри поняла, что с ним творится что-то неладное. В угрюмом настроении Герствуд был далеко не красив: морщинки возле глаз обозначались резче, а смуглая кожа принимала какой-то нездоровый сероватый цвет. Вид у него в такие минуты был непривлекательный.
Керри накрыла на стол и поставила еду.
— Обед готов, — заметила она, проходя мимо Герствуда.
Он ничего не ответил и продолжал читать.
Керри
— Ты разве не будешь есть? — спросила она.
Герствуд сложил газету и перешел к столу. Молчание лишь изредка прерывалось отрывистыми «передай, пожалуйста…».
— Сегодня, кажется, очень скверная погода? — заметила через некоторое время Керри.
— Да, — ответил Герствуд.
Он только ковырял вилкой еду.
— Ты все еще думаешь, что бар придется закрыть? — спросила Керри, пытаясь навести разговор на тему, часто обсуждавшуюся за столом.
— Не думаю, а знаю! — бросил он с ноткой раздражения в голосе.
Его ответ рассердил Керри. У нее и без того был невеселый день.
— Ты мог бы и не говорить со мной таким тоном, — сказала она.
— Ох! — вырвалось у Герствуда.
Он отодвинулся вместе со стулом от стола, собираясь, видимо, что-то добавить, но промолчал и снова принялся за газету.
Керри поднялась, с трудом сдерживая себя. Герствуд понял, что она обиделась.
— Не уходи, Керри! — сказал он, видя, что она направляется в кухню. — Доешь хотя бы.
Керри, ничего не ответив, прошла мимо него.
Герствуд еще некоторое время почитал газету, потом поднялся и стал надевать пальто.
— Я немного пройдусь, Керри, — сказал он, заходя на кухню. — Мне что-то не по себе.
Керри молчала.
— Не сердись, — продолжал Герствуд. — Завтра опять все будет хорошо.
Он смотрел на нее, но она мыла посуду, не обращая на мужа ни малейшего внимания.
— До свиданья, — сказал он, наконец, и вышел.
В этой стычке впервые обнаружились их натянутые отношения, а по мере того как близился день закрытия бара, настроение в доме становилось все более и более мрачным. Герствуд не в силах был скрывать то, что в нем происходило, а Керри непрестанно спрашивала себя, куда это все ее приведет. Дошло до того, что они почти перестали разговаривать друг с другом, причем не Герствуд чуждался Керри, а, напротив, она сама сторонилась его. И Герствуд заметил это. Его возмущало, что она с таким равнодушием стала относиться к нему. Он прилагал все усилия к тому, чтобы сохранить дружеские отношения, — как ни трудно это ему давалось при таких обстоятельствах, — но затем с горечью убедился, что Керри своим поведением сводит на нет все его старания.
Наконец приблизился последний день. Когда он настал, Герствуд, который довел себя до такого состояния, что ожидал бури, грома и молний, с облегчением убедился, что этот день ничем не отличается от всякого другого, а в небе даже сияет солнце, и погода довольно теплая. Выходя в это утро к завтраку, он подумал, что в конце концов дело обстоит не так скверно, как ему кажется.
— Ну, сегодня мой последний день на земле, — сказал он, обращаясь к Керри.
Та улыбнулась этой шутке.
Герствуд в довольно веселом настроении
— Я схожу на несколько минут в бар, а потом пущусь в поиски, — сказал он, покончив с едой. — Завтра я буду искать целый день. Теперь, когда у меня больше свободного времени, мне кажется, легче будет что-нибудь найти.
С улыбкой вышел он из дому и отправился в бар на Уоррен-стрит. Шонеси был уже там, и компаньоны поделили общее имущество пропорционально своим долям. Герствуд провел в баре несколько часов, часа на три он выходил куда-то, и когда вернулся, от прежнего приподнятого настроения не осталось и следа. Бар порядком опротивел ему, но теперь, когда он прекращал свое существование, Герствуд искренне жалел об этом. Ему было грустно, что дело приняло такой оборот. Шонеси держал себя холодно и деловито. Когда пробило пять часов, он заметил:
— Ну вот, я думаю, нам пора подсчитать кассу и поделить выручку.
Так они и сделали. Обстановка бара была уже распродана раньше, и вырученная за нее сумма поделена между компаньонами.
— Ну, будьте здоровы! — сказал, наконец, Герствуд, делая над собой усилие, чтобы в последнюю минуту сохранить вежливость.
— Прощайте, — ответил Шонеси, не удостоив его даже взглядом.
Так прекратил свое существование бар на Уоррен-стрит.
Керри приготовила хороший обед, но Герствуд вернулся домой задумчивый и угрюмый.
— Ну? — пытливо взглянула на него Керри.
— Все кончено, — сказал Герствуд, снимая пальто.
Глядя на него, она старалась угадать, каковы же его денежные дела. Приступили к обеду, за которым они почти не разговаривали.
— А у тебя хватит денег, чтобы приобрести долю где-нибудь в другом месте? — спросила Керри.
— Нет, — ответил Герствуд. — Придется пока заняться чем-нибудь другим и скопить немного.
— Было бы очень хорошо, если бы тебе удалось найти службу, — сказала Керри, подстрекаемая тревогой и надеждой.
— Надеюсь, что найду, — задумчиво проговорил Герствуд.
Несколько дней после этого Герствуд каждое утро надевал пальто и уходил из дому. Во время поисков он вначале утешал себя мыслью, что с семьюстами долларов в кармане он может найти что-нибудь подходящее. Он подумал было обратиться на какой-нибудь пивоваренный завод и заручиться там поддержкой: он знал, что такие заводы часто сдают в аренду пивные, сохраняя в своих руках контроль над ними. Но потом сообразил, что в таком случае пришлось бы истратить несколько сот долларов на обстановку, и тогда у него не осталось бы ничего на текущие расходы. На жизнь уходило около восьмидесяти долларов в месяц.
— Нет, — решал он в минуты просветления, — из этого ничего не выйдет. Я должен поступить на работу и скопить денег.
Проблема достать работу казалась ему тем сложнее, чем больше он думал над нею. Искать место управляющего баром? Но где же он найдет это место? По газетным объявлениям никто не искал управляющих. Только долголетней службой или же купив половину или треть пая, можно было добиться такого места. Но денег на то, чтобы купить себе долю в совладении баром, который нуждался бы в особом управляющем, у него было слишком мало.