Сестра моя — смерть
Шрифт:
— И что потом? — едва слышно спросила Лена.
— Там видно будет. — Он повернулся и ушел, не прощаясь, и правильно сделал, потому что иначе Лена просто бросилась бы на него, а учитывая то, что вчера он победил гориллообразното зверски сильного убийцу, для Лены это могло бы кончиться плохо. Какая скотина! Использовал ее ночью, а теперь в свойственной ему хамской манере дал понять, что это ничего не значит. И ведь вчера он даже не очень этого добивался, она сама… Лена бросилась на кровать и разрыдалась от бессильной злости. С опухшими глазами ее и застала Надежда.
— Привет, я принесла вам
— Я не хочу, — отвернулась Лена.
Надежда обошла ее и заглянула в глаза.
— Не надо капризничать, мне вовсе не хочется с вами возиться.
— Тогда отпустите меня, за что вы меня держите взаперти! — закричала Лена.
— Тише. А с ним вы об этом говорили?
— Он сказал — там видно будет, — угрюмо сообщила Лена. — И вообще он отвратительный, видеть его не могу, меня от него трясет!
— Однако, — удивилась Надежда, — это надо уметь — за такой короткий срок так опротиветь. Конечно, характер у него не сахар, но все же… Вообще-то он спас вам жизнь, а мог этого не делать.
Лена промолчала, потом спросила более спокойным голосом:
— Зачем вы меня тут держите? Ведь это противозаконно — удерживать человека против его воли.
— Видите ли, по идее мне бы надо больше вас опасаться, мое лицо вы видели, а его, я так понимаю, нет. Для него вы — опасный свидетель, поэтому он и боится вас отпускать.
И потом, вы говорите, чтобы вас отпустили вот сейчас, немедленно. И позвольте вас спросить, что бы вы стали делать, выйдя за порог этого дома?
— Поехала бы в город.
— Замечательно! Даже учитывая, что одеты вы теперь вполне заурядно, в спортивный костюм, то есть не будете выделяться среди деревенских жителей, известно ли вам, что автобус до Оредежа ходит через нашу деревню четыре раза в день? И если вы сейчас выйдете из дома, то вам придется торчать на остановке, — Надежда взглянула на часы, — без малого полтора часа. Все вас увидят и обсудят. Далее, денег у вас нет, потому что сумочка ваша пропала по дороге. Билет в автобусе стоит два рубля — ерунда, но даром вас ни за что не повезут. Стало быть, придется вам семь километров топать пешком, а при вашей больной ноге это утомительно. Шоссе у нас достаточно оживленное, и молодую симпатичную женщину подсадит кто-нибудь и даже может до города довезти. Но учтите, что рассказами о похищении вы их не разжалобите. Тут, да и везде народ такой: либо плати деньги, либо расплачивайся натурой. Вряд ли такое понравится вашему мужу. И если все же вы героически дотопаете до Оредежа пешком и вас не перехватят по дороге те, из лагеря, а это вполне может случиться, то до города вы все равно не доедете.
— Почему же?
— Потому что вас высадят на девяносто втором километре.
— Почему именно на девяносто втором? — искренне удивилась Лена.
— Потому что перед девяносто вторым километром находится огромное садоводство, там в электричку садится всегда множество людей.
И сразу после этого идут контролеры, чтобы штрафов взять побольше. Так вот, с контролерами у вас вообще никакого разговора не получится — высадят, и все дела. А следующий поезд через три часа, и эти три часа придется вам провести на свежем воздухе, там, на платформе, даже сарайчика нет. Вы не производите впечатления женщины не от мира сего. Стало быть,
— Я не требую, я прошу…
— А просить надо повежливее! — отрезала Надежда. — Теперь я понимаю, что Алексей в каком-то смысле прав, что поместил вас сюда.
— А кто он вообще такой?
— Я и сама не знаю, — призналась Надежда.
— А помогаете ему зачем? — не унималась Лена.
— Так получилось, меня втянули в это дело случайно. Кроме того, у меня имеются смутные подозрения, что его дело — правое.
Так что наберитесь терпения, я думаю, скоро ситуация разрешится.
— Но ведь мои близкие очень за меня беспокоятся.
— Понимаю. Но похитители думают, что вы погибли. Может быть, теперь они оставят вашего мужа в покое?
— Не знаю. — Лена отвела глаза.
— Вы давно замужем? — спросила Надежда так просто, для разговора.
— Шесть лет. — Именно столько лет была замужем Ольга.
— Представляю, муж сейчас, верно, места себе не находит, — пробормотала Надежда, что-то обдумывая. Но в это время послышались шаги Алексея.
Лена бросилась на кровать и накрылась с головой одеялом. Надежда вышла на кухню.
— Как там, в лагере?
— Все взорвалось очень аккуратно, местные не пострадали. Крыша провалилась внутрь, а стены стоят.
— Ну надо же! Вот что значит — не при Советской власти строили! Ух, от сердца отлегло, а то уж я думала — пришел конец нашей местной достопримечательности, все же — восемнадцатый век… И что вы теперь собираетесь делать? Сегодня среда, в пятницу сатанисты приедут. И вообще, не можем же мы ее силой держать, это ведь тоже получается похищение.
— Я разберусь. — Он отвернулся.
— И что вы сделали бедной женщине? Ее просто трясет от одного звука вашего голоса…
— Да вам-то какое дело! Что вы всюду лезете!
— Однако и манеры у вас, — не осталась в долгу Надежда. — Слушайте, вы мне надоели. Осточертели вместе со своими террористами и секретными материалами. И как знать, может, вы вообще все это придумали насчет международного терроризма, а в лагере устроили базу безобидные мафиози. Так что я ухожу. Ничего не знаю, ничего не видела, никуда не ходила с вами ночью. Разбирайтесь тут сами, а у меня огород зарос, кот от дома отбился и… — Она хотела добавить, что работы на компьютере невпроворот, но вовремя прикусила язык.
— Не уходите, — Лена стояла в дверях и умоляюще смотрела на Надежду, — я его боюсь.
Алексей молчал. Что же это с ним происходит? Казалось бы, после нынешней ночи он должен был успокоиться хотя бы на время, но нет, он был заведен, как никогда. Проснувшись утром, он страшно на себя разозлился, что ночью не сумел себя сдержать. С ней-то все понятно: богатая дама, с жиру, что называется, бесится. Захотелось небольшого приключения — вот, пожалуйста, подвернулся человек в маске, так даже интереснее. Она красивая, тут никто бы не устоял, а он все-таки пять месяцев был один. Но он чувствовал, что сегодня его тянет к ней еще сильнее, значит, дело не только в физиологии? От этого он злился на нее, на себя и даже на Надежду, которая тут уж и вовсе ни при чем.