Сестра Земли
Шрифт:
Пользуясь передышкой, предоставленной грозами, фюзеляж самолёта полностью разгрузили. Пустая кабина с открытым кожухом будет потоплена первым же ливнем.
– Жаль машину, – сказал Мельников, – но что поделаешь!
– Хорошо бы выйти на берег и осмотреть его, – предложил Второв.
– Здесь это опасно. Слишком круты скалы. Постараемся найти такое место, где можно в случае грозы успеть укрыться в лодке.
– Надо направиться прямо на корабль, – вдруг сказал Баландин. – Вы ранены.
– Это не раны,
Профессор продолжал настаивать. Мельникову и Второву с трудом удалось уговорить его не сообщать на звездолёт о полученных ими, действительно, незначительных повреждениях. Баландин согласился только тогда, когда лично осмотрел обоих и переменил неумело наложенные повязки.
– Константин Евгеньевич будет очень сердиться, – сказал он.
– Это я беру на себя, – ответил Мельников. – Зачем терять время? Мы у неизвестной земли, и надо исследовать её.
Было решено пройти на лодке вдоль берега и выяснить, остров это или материк.
Держась в надводном положении, лодка вышла из залива и повернула на север. Кабина самолёта осталась покачиваться на воде, в ожидании очередной грозы, которая пустит её на дно.
Линия берега тянулась в обе стороны до самого горизонта. Сколько хватал глаз, она была сплошь заросшей лесом из гигантских оранжево-красных деревьев. Иногда он подходил к самой воде, иногда отступал, образуя поляны, покрытые жёлтой и коричневой травой. У подножия деревьев виднелась сплошная стена более низкой растительности. Были это кустарники или молодая поросль тех же деревьев, нельзя было определить.
Из осторожности лодка держалась в двухстах метрах от берега. Здесь было уже заметное волнение, качка мешала наблюдениям, но с этим приходилось мириться. Зайцев опасался сесть на мель.
Когда проходили грозы, подводная лодка опускалась в глубину и пережидала стоя на месте. Этими остановками пользовались, чтобы осмотреть подводный мир, но он был очень беден. При свете прожекторов они видели только красноватые водоросли и пунцовые мхи, облепившие каждый выступ, и многочисленные камни, лежавшие на песчаном дне. Ни рыб, ни моллюсков.
Действительно ли их не было здесь или они исчезали, когда появлялась лодка и загорался её свет? Кто мог ответить на этот вопрос?
– Мы собственными глазами видели живых существ в океане, – говорил Баландин.
– Положим, это не совсем так, – поправлял его Зайцев. – Мы их не видели, а предполагали, что видим. Может быть, это были не животные, а плавающие растения.
Профессор не соглашался.
– Разве вы не помните, – отвечал он, – что, попав в луч прожектора, эти «растения» спешили уйти в темноту, что совершенно естественно для животных Венеры, привыкших к мраку? Здесь, у берега, ни животных, ни плавающих растений не было видно.
Час за часом подводная лодка шла на север. Радиосвязь со звездолётом прерывалась только по вине грозовых фронтов.
Характер местности не изменялся. Всё тот же лес тянулся без конца, закрывая западный горизонт. Берега были всё такими же высокими и обрывистыми. Попадались небольшие холмы, так же заросшие деревьями. Ни малейших следов другой, не растительной, жизни не замечалось.
Уже больше суток никто из них не смыкал глаз, но, как это ни странно, об усталости вспомнили не на лодке, а на корабле. Доктор Андреев категорически потребовал, чтобы они остановились «на ночь».
Мельников поддержал это требование. Все с удовольствием согласились. Лодка погрузилась и легла на грунт. Поужинав, легли спать.
Сказалось физическое и нервное утомление. Экипаж лодки проспал десять часов подряд. Отдохнувшие и освежённые, поднялись на поверхность и поплыли дальше.
Снова потянулся нескончаемый лес. От места, где оставили кабину самолёта, отошли километров на двести.
Внезапно береговая полоса круто повернула на северо-запад. Далеко на горизонте виднелся другой берег, идущий как будто параллельно.
– Залив, – сказал Баландин. – Будем заходить в него?
– Разумеется, – ответил Мельников.
Залив, по-видимому, очень глубоко врезывался в сушу. Замыкающий его берег был не виден даже в бинокль.
Лодка шла вдоль южного побережья. Несколько раз грозы заставляли останавливаться и погружаться.
– А может быть, это не залив, а пролив? – высказал предположение Зайцев.
– Возможно. – Мельников пристально всматривался в противоположный берег, который стал заметно ближе.
– Остановитесь!
Приказание было выполнено. Лодка слегка покачивалась с кормы на нос.
– Смотрите на берег!
Теперь все заметили, что лодка не стояла на месте, а медленно двигалась назад.
– Это не залив и не пролив, а река. Та самая, которую мы видели, пролетая на «СССР-КС2», – сказал Мельников.
– Константин Евгеньевич, как всегда, оказался прав, – заметил Баландин. – Это материк.
– Пройдёмте дальше, вверх по реке, – предложил Зайцев. – Берег должен стать ниже, и тогда можно будет высадиться на него.
Его предположение оправдалось. Уже через час стало заметно понижение берегов. Обрыв постепенно опускался к воде, становился менее крутым.
Поверхность реки была пустынна. Иногда попадались ветви, плывшие по течению, навстречу лодке.
На исходе четвёртого часа пути гидрофоны передали на пульт отдалённый гул. Было похоже, что где-то впереди находился водопад.
Лодка замедлила ход.
Берега сходились всё ближе и ближе. Река суживалась, течение становилось быстрее.
Ещё около трёх километров осторожно продвигались вперёд. Шум становился всё более явственным.