Сестра Земли
Шрифт:
Как только грозовой фронт прошёл, возобновилась связь с самолётом. Мельников уточнил положение открытой ими земли. По его расчёту, она находилась на юго-западо-западе от острова, в ста пятидесяти километрах. Протяжённость берега была настолько велика, что лодка никак не могла проскочить мимо.
– По-моему, это материк, – сказал Борис Николаевич. – Было бы неплохо, если бы Зиновий Серапионович по дороге к нам осмотрел берега к северу и югу. Надо уточнить, материк это или остров. Мы хорошо видим лес, и это не кораллы.
– В каком состоянии самолёт? – спросил Белопольский.
– Шасси сломано, крыльев нет. Боюсь, что он окончательно не годен.
– Я не об этом спрашиваю. В каком состоянии фюзеляж, где вы находитесь?
– Он медленно погружается. Очевидно, его засасывает песчаное дно, да ещё ливни помогают.
– А вы говорите, чтобы Баландин осматривал берега!
Хладнокровие Мельникова восхищало всех членов экипажа, торопящихся к нему на помощь.
Через два часа лодка, спущенная на воду, готовая стояла у выходной камеры.
Появились Баландин и Зайцев. Ни следа утомления не осталось после вмешательства медицины. Оба были полны сил и энергии.
– Отправляйтесь прямо к Мельникову и Второву, – сказал им Белопольский. – Что бы ни встретилось на пути, не задерживайтесь. Если Борис Николаевич предложит вам заняться какими-нибудь исследованиями, я запрещаю его слушаться.
– Какие же тут исследования? – удивился Баландин.
Ему передали разговор с Мельниковым. Профессор только покачал головой в ответ.
Опасение, что снова начнётся длительная гроза, заставило поторопиться с выходом в океан. Скалистую гряду, запиравшую залив, надо было пройти при ясной погоде, а когда лодка окажется в открытом море, она погрузится в воду, и никакие ливни не будут ей страшны. Тщательно выполненный план фарватера был вручён Зайцеву.
Звездоплаватели были теперь почти спокойны. Крепость лодки не вызывала сомнений. Расстояние в сто пятьдесят километров она пройдёт, руководствуясь радиосигналами с самолёта, за три часа. Пусть даже встретятся непредвиденные препятствия, на преодоление которых потребуется ещё три часа, Мельников и Второв вовремя будут сняты с обломков самолёта. На специальный запрос Белопольского пришёл ответ, что фюзеляж погружается на пять – шесть сантиметров в час. Вода не могла проникнуть в герметически закрытую кабину.
Крайнее переутомление взяло своё. Как только лодка отошла от звездолёта, все, кроме Белопольского и Топоркова, ушли на отдых. На корабле наступила полная тишина и покой, сменившие недавнюю напряжённую деятельность.
– Идите и вы на отдых, – сказал Топоркову Белопольский. – Через три часа я вас разбужу.
– А вы?
– Я устал меньше всех.
В репродукторе монотонно звучали сигналы радиомаяка. Иногда Белопольский обменивался фразами с Мельниковым или Баландиным, когда перерывы связи сменялись кратковременным прохождением радиоволн.
Всё шло пока хорошо…
Остался позади извилистый проход между скалами, которым подводная лодка вышла из залива. Сразу началась качка. Чем дальше отходили от берега, тем она становилась сильнее. Лёгкое судно то взлетало на гребень океанской волны, то стремительно проваливалось вниз. Они не решались погрузиться под воду в прибрежной полосе, опасаясь столкновения с коралловым рифом. Только когда эхолот показал значительную глубину, Зайцев, сидевший за пультом управления, открыл краны заполнения цистерн.
Лодка пошла вниз. Уже ставший привычным слабый дневной свет Венеры сменился непроницаемым мраком. На глубине десяти метров качка совершенно прекратилась.
Зажгли прожектор. Мощный луч электрического света пробил толщу воды далеко вперёд. Сквозь прозрачные стенки корпуса виднелись быстро скользящие неясные тени, которые бесследно исчезали, как только лодка приближалась к ним.
– Это несомненно рыбы! – взволнованно сказал Баландин. – Хотя бы одну из них увидеть вблизи! Тише ход! – закричал он, увидя в луче прожектора, совсем близко, мелькнувшее на мгновение длинное тело.
– Давайте ни на что не обращать внимания, – предложил Зайцев. – Если это морские животные, они никуда не денутся. Рассмотрим их на обратном пути. Сейчас у нас одна задача – спасти Мельникова и Второва. Мы не знаем, что встретим дальше. Лучше всего точно выполнить полученное приказание. Не надо задерживаться.
– Вы правы, Константин Васильевич, – упавшим голосом ответил профессор. – Я увлёкся, простите меня. Дайте полный ход.
– Это ещё рано.
Как только обогнули с юга коралловый остров, на экране локатора появилась туманная полоса. Зайцев повернул руль. Нос лодки отклонился больше к западу. Полоса на экране сузилась, стала ярче. Когда она превратилась в узкую чёрточку, светящуюся зелёным светом, оба мотора были пущены на максимальную скорость. Лодка стрелой помчалась к цели.
На Земле радиосигналы, как правило, распространяются в воде хуже, чем в воздухе. На Венере дело обстояло иначе. Ионизация в районах грозовых фронтов, создающая перерывы в прохождении радиоволн, не отражалась на проводимости водяных слоёв океана. По указанию Топоркова, Мельников опустил антенну самолёта в воду, и сигналы радиомаяка в виде зелёной линии, хотя и ослабленные, не исчезали с экрана подводной лодки. Работавший одновременно звуковой маяк был едва слышен и часто замолкал совсем.
Корпус лодки разогрелся от скорости движения, и видимость ухудшилась, но Зайцев не замедлял хода. Приборы локации успокоительно сообщали, что впереди нет никаких препятствий. Стремительно скользящие струйки воды мешали видеть и по сторонам.
Профессор Баландин был даже доволен этим. Трудно было не обращать внимания на подводный мир Венеры, куда впервые проник человек. Глядя вперёд, он видел, как далеко, в конце светового коридора, то и дело появлялись плохо различимые, но безусловно живые существа, мгновенно исчезавшие в неосвещённом пространстве. Сквозь боковые стенки во мраке вод чувствовалось движение. Смутные тени приближались так близко, что становились почти видимыми. Вспыхивали и погасали разноцветные точки.