Сестра
Шрифт:
– Столько лет никого не было, а тут, видите ли, ещё и прадедушка нашёлся! – прошипела Миллс.
– Скажи мне об этом! Столько лет никому не была нужна, а сейчас родственник на каждом шагу! – Эмма закатила глаза.
– Может, мне рассказать, как прошла встреча с Морисом? – Нил попытался отвлечь девушек, и, кажется, получилось.
– Что? Рвал и метал? – хихикнула Эмма.
– Да, наслушался я. Доченька у него, Белль, невинней всех, видите ли. – в ответ хохотнул Кэсседи, мягко обняв девушек за плечо, поведя в сторону дома. – А Белль и самой от этих слов неловко. Он, будто, до сих пор считает, что дочери лет восемь. Уж кому, как не ей знать, насколько же она на самом деле не невинна и беспомощна. Я тут до знакомства с ним мельком пролистал Книгу Сказок о Морисе. Оказалось, что он хотел женить её на Гастоне, которому и самому эта женитьба, как огнедышащему дракону замок под водой…
Реджина вздрогнула.
– Я не хотел… Прости… Кора ужасно поступила…
– Это уже в прошлом. – Миллс сглотнула.
– Так вот, – продолжил Нил. – Морис, та ещё гнида, что теперь присутствует в нашем семейном древе. Он хочет, чтобы Белль соглашалась с его выбором, а не полюбила сама. Такое его не устраивает.
– Чем-то Снежку напоминает. – Свон думает, что её не слышно.
– Ты уже легче реагируешь на это.
– Вам лишь кажется. – хмыкнула Свон. – Недавно она спросила, почему я не радуюсь, с тех пор, как проклятье пало. По её мнению, я должна радоваться, что двадцать восемь лет была сиротой, а сейчас я должна всё забыть и радоваться! Она еле контролировала себя, чтобы не сказать через каждое слово «Спасительница». И… вот скажите мне, я когда-нибудь просила Генри называть меня мамой?
Троица молчит. Слово «мама» по отношению к Генри прочно ассоциируется с Реджиной.
Эмма продолжила:
– Снежка недавно попросила меня, чтобы я называла её мамой! Даже не просила, а давила! Блять, она ведь сама отказалась от меня, а теперь вдруг подумала, что я хочу назвать её мамой!
Эмма буквально дымилась от злости и боли.
– Что ей от меня надо?!
Боже, она кричала так, что, казалось, стены особняка тряслись.
Семья вошла внутрь.
– Я, пожалуй, заварю нам всем травяной чай. – пробормотала Реджина и прошла на кухню.
Часть 11
Эмма, Нил и Генри сидят в гостиной в доме Голда.
Генри был очень рад поездке с Георгом, но больше всего ему запомнилось то, что он рассказал о принце Джеймсе. Что тот не хотел быть рыцарем, и что ненавидел математику. Генри тогда засмеялся, сказав, что этой нелюбовью он пошёл в него, и Георг подхватил смех правнука.
Эмму особенно брала гордость за то, что не дала своему дедушке убить беднягу Билли, выследив его на ночном дежурстве, иначе бы Георг бесповоротно считался бы злодеем ещё и в глазах Свон.
Троица поедала пончики, на что Румпель смотрел, как Реджина, сомневаясь в том, что это можно считать едой.
Белль опустила поднос с соком, печеньями и сэндвичами на столик рядом с диваном и улыбнулась всей компании.
– Мы рады, что вы к нам заглянули. – Белль села к Голду и разлила всем сок – апельсиновый и прохладный, то, что нужно в такой жаркий день.
– Реджина расстроилась, что не смогла прийти. У неё сейчас завал на работе. – объяснила Эмма.
И это правда. Сколько времени ушло на принятие магии в Сторибруке и понимание этой новой магии в этом мире. Все, в том числе и мадам мэр, забыли о своих обязанностях.
– Ну, мы можем собраться в следующий раз. – ответил Голд.
Что ни говори, а с тех пор, как он узнал, что Реджина – его дочь, он смягчился по отношению к ней, и сейчас старался делать вид, что вовсе не расстроен отсутствию младшей дочери.
Семейная встреча была прервана бесцеремонно вошедшим, как к себе домой, пиратом.
– Оу, я не знал, что вы все здесь. – Джонс в самом деле удивился семейной посиделке, и обратился к Белль. – Увидел, что библиотека закрыта, решил заскочить…
– Да, сегодня выходной. – ответила Белль и обвела взглядом компанию. – Может, останешься?
Ради того, чтобы наверстать упущенное с Бэем, он остался в Сторибруке, помогая Белль в библиотеке, и, вместе с ней узнавая о прелестях этого мира.
– Я? Ну да, конечно… – Киллиану стало неловко.
– Нет, правда, останься. Познакомься с Эммой и Генри. – настоял Нил.
– Не хочу портить вашу встречу. – продолжает отнекиваться пират.
– Брось! Мы тут все в одной лодке со сказочным уклоном! – Свон подмигнула ему, и Джонс сел рядом. – Эмма. Дочь Белоснежки и Дэвида. Шериф. – она протянула ему руку. – Мы раньше не встречались, но Нил рассказывал о тебе.
– Приятно познакомиться, миледи. – небрежно ответил Крюк, пожав её ладонь. – Ты – жена Нила?
Вся семья переглянулась между собой.
– Я – его возлюбленная. – ответила она. – Свадьбу мы не планируем, но всё равно вместе. А это – наш сын, Генри.
– Мы уже знакомы. – хором произнесли младший Миллс и пират.
– Когда? – удивился Нил.
– Я тут к Реджине заскакивал на днях… – объяснил Крюк, потирая шею так, что можно было разглядеть все массивные кольца на его пальцах.
Пират расслабился, поняв, что ему здесь все рады. Ну, может быть, кроме Крокодила. С другой стороны, будь это так, его сердце уже было бы пеплом.
– Да, если речь о семье… – Эмма стала размышлять вслух. – Голд, я не удивлюсь, если мы случайно встретим тут ваших родителей.
Девушка усмехнулась, доверительно глядя магу в глаза, Румпель ответил ей тем же. У этих двоих одни из самых странных отношений. Сколько бы во время проклятья Нил, Реджина и Генри не пытались отвлечь её от лавки, Эмма всё равно с ним познакомилась ещё тогда.
– Это вряд ли, дорогуша. – мрачно улыбнулся он. – Моя мать бросила меня, я ничего не знаю о ней. А отец… Знаете, когда я был под проклятьем, то понятия не имел, почему имя Питер Пэн пробуждает во мне ненависть. Лучше бы это и дальше оставалось в непонятках.
– Мой дед – Питер Пэн? – удивлённо вскричал Нил. – Да я же… В Нетландии
– Круто! – кратко изрёк Генри.
– Погодите… Питер Пэн… Нестареющий мальчик. – Эмма изумлённо открывала и закрывала рот.
А Джонс вдруг побледнел.