Сестренки
Шрифт:
Теплый осенний день, немного ветреный. Трамвай со скрежетом задерживается на остановке. Мужчина в коричневом плаще соскакивает на тротуар. Сегодня вместо крыз на шее шелковый галстук, борода старательно причесана. Верхняя одежда не застегнута, открывая темный костюм из английской шерсти. Мягкие замшевые полуботинки бесшумно ступают по мостовой.
Перед мужчиной цель его путешествия — костёл и монастырь доминиканцев. Он входит в мрачную сень, налево от главного входа в святилище. В эту пору внутренний переход открыт для посетителей. Один их монахов идет по коридору. Цвет плаща его обманывает, ему кажется, что перед ним брат из другого конвента, но потом он осознает ошибку…
Незнакомец задумчиво шествует по каменному полу. В стены запущены эпитафии [22]
22
Здесь, плиты, устанавливаемые на могилах. Надписи на таких плитах, говорящие о покойном, иногда в стихах, тоже называются «эпитафиями» — Прим. перевод.
23
Правило поведения в монастыре.
Alexander Setonius vulgo Cosmopolita [24]
Мужчина вытаскивает из-под плаща плексигласовый тубус. Внутри него лежит одинокая алая, выращенная на гидропонике роза из супермаркета. Бородач вынимает цветок, кладет его под стенкой. Опускается на одно колено, читает молитву. Затем поднимается и на мгновение прикладывает ладонь к каменной стене.
— Покойся в мире, приятель, — шепчет он.
24
« Александр Сетон всем известный как Космополит» (лат.). Александр Сетон — многолетний сотрудник и сподвижник Сендзивоя — Прим. перевод.
Ночь. Дождь бьет в стекла. На недалеких Плянтах шумят деревья. Китайский веер висит на стене. Две стопки книг. Прочитанные и ждущие своей очереди. За последние пятьдесят лет польская литература окончательно пошла псу под хвост. От всего несет чудовищной, обезоруживающей скукой. Выписанные под копирку схемы, картонные герои, действия, считай, и нет… Читать можно только фантастику, особенно те книги, что постарше, семидесятых и восьмидесятых годов. Те, что поновее, в особенности — которые усиленно рекламируют, муть совершенная. Переварить ее невозможно…
Девушка откладывает очередную книжку в стопку прочитанных. Что могло произойти? Неужели отравление социализмом привело к тому, что все превратилось в дешевку? А может, потому что давно не было войны? Быть может, это эффект того, что человечество сделалось более женоподобным? Времена упадка. Литература, искусство… Уже три раза была она в театре на современных представлениях. Трижды вышла после первых же двадцати минут.
А ведь она так рвалась в Польшу… Станислава вынимает из чемодана томик эфиопской поэзии. Нужно отдохнуть…
На берегах озера Тана На холмах стоят деревянные надгробия Эпоха сохи закончилась Фелаши ушли после трех тысяч лет Вернулись на земли предков И нам тоже пора возвращаться домой Над Нилом и Текезье останутся лишь руины мазанок.Твердо звучащие слова, вполголоса произносимые по-амхарски, еще висят в воздухе. А может, она совершила ошибку. Ни в Аксуме, ни в Гондере оставаться ей было нельзя, но ведь имеется столько стран, которых давно не посещала. Ее привлекает Южная Америка. Громадные, пустынные пространства, люди, живущие так же, как столетиями назад жили их предки… Быть может, стоило бы отдохнуть там несколько лет. Язык кечуа не должен быть сложнее мандаринского наречия или языка гыыз… Или же, на несколько лет заехать в Грузию? Так давно она уже не пробовала маринованных зеленых грецких орехов…
Здесь, на земле предков, она чувствует себя удивительно чужой. И еще кое-что. За четыре столетия она научилась доверять предчувствиям. Кто-то уж слишком сильно заинтересовался ее особой. Станислава чувствует, как вокруг нее сгущается атмосфера. И что это пророчит? Наверняка, очередного придурка с осиновым колом… А во всем виновато это дебильное телевидение. Фильмы о вампирах, о бессмертных психах, что рубят друг другу головы… Как будто бы мало хлопот доставило ей бульварное чтиво…
Телевизор она себе не покупала. Не может вынести перебивающих фильмы рекламных блоков. Нет, надолго она здесь не задержится. Два, возможно, три года. Отыщет алхимика и выедет. Грузия может и подождать. Перу или Боливия. В Перу, правда, уж слишком высокий уровень преступности. Конечно, она справляется, вот только к убийствам никак не может привыкнуть… А ведь иногда этого ну никак не избежать. В Боливии спокойнее. Правда, у них там сейчас, вроде, революция, но в тех краях это нормальное явление… Купит себе гасиенду высоко в горах… Земля в Андах не должна быть дорогой…
Итак, решено. Остается всего одна проблема. Она понятия не имеет, как разыскать Мастера. И что самое паршивое, совершенно не знает, как за это дело взяться.
Ночь. В Варшаве тоже льет дождь. Ничем не выделяющиеся фургоны ЦСБ мчат через заснувший город. На сей раз удар по мафии будет по-настоящему болезненным. Шестнадцать бизнесменов, проживающих в различных местах Варшавы, спокойно спят. Они не знают, что их лица несколько лет назад зарегистрировали камеры слежения нескольких банков. Они не знают, что суперкомпьютеры Базы распознали их, идентифицировали их школьных дружков, а аналитики установили их связи с преступными группировками. ЦСБ знает о них все. Банковская тайна затрудняет исследование их счетов, зато данные с рынка недвижимости проверены тщательно. Деньги от грабежей они вложили в землю. Участки покупали у государства. Денежные потоки нелегко проследить, но иногда удается.
Поцарапанный грузовичок, обозначенный в качестве собственности водопроводно-канализационного предприятия, останавливается перед виллой бывшего вице-премьера. Политик сладко почивает, и ему даже во сне не может привидеться, что через час, в наручниках, он очутится в камере СИЗО под обвинением принятия взяток от мафии. А ведь компьютерная система постоянно находится в фазе испытаний… Понадобится еще много месяцев, чтобы она достигла полной производительности… Но тогда можно будет выявлять гадов слой за слоем… Пока же что бандиты спят ангельским сном. До времени. Синхронизация полная… Все фургоны останавливаются перед домами подозреваемых с точностью до четверти минуты. Переносные генераторы глушат сигналы мобильных телефонов. Двери выполнены из различных материалов. Иногда достаточно заряда из гладкоствольного ружья, но иногда необходимо пробиться сквозь них с помощью кумулятивного заряда…
А виновница всего этого замешательства лежит на раскладушке. Волосы она распустила; те наэлектризовались и окружают ее голову золотистым облаком. Девушка не спит. Размышляет. Как прочесать все частные школы Кракова? Понятно, что методика для этого имеется. Достаточно в каждую из них выслать официальное письмо за подписью ЦСБ и спросить, а не скрывается ли среди преподавательского состава женщина, фотография которой прилагается… Можно сделать ее неоднократной убийцей, лесбиянкой, садисткой, четвертующих учеников бензопилой… Правда, существует риск того, что дирекция посчитает, что знает своего сотрудника лучше, и предупредит. И на какой период способна укрыться девушка, имеющая за собой четыре столетия? Лет на сорок? С ее точки зрения, время — это нечто иное…