Сестренки
Шрифт:
— Посещения платные, — информирует он гостя.
Незнакомец проводит по нему холодным взглядом карих глаз. Охранника пронимает до костей.
— Прошу прощения, — извиняется он. — Я думал, что пан простой турист.
Пришелец спокойно поворачивает голову и, глядя на лампадку, впадает в задумчивое состояние. Так он будет стоять почти час. Равви Ремух, единственный человек, который сознательно отказался от дара… Мужчина выходит, уверенным шагом идет по вонючим закоулкам. Местное жулье глядит на него со своих постов перед подворотнями. Этот тип здесь чужой. Его лицо им незнакомо. И в то же самое время видно, что здесь он чувствует себя как дома. Импортный плащ — это видно по странному покрою — золотые швейцарские часы на запястье, элегантная кожаная папка под мышкой… Похож на типа при бабках, а Казимеж это такое место, где краснокожие
Мужчина в иностранном плаще выходит из проулка на площадь. Здесь размещается ресторанчик с названием «Алхимия». Незнакомец читает надпись на вывеске и фыркает коротким, звучным смешком.
Школа. Расшатанные столы и стулья, грязные стекла в окнах. Уборщица здесь имеется, но работать тетке явно не хочется. Коридор она протерла тряпкой только посредине. Под стенками располагаются геологические накопления, которых никто не трогал десятилетиями. Паркет следовало бы натереть за неделю до начала учебного года, но сделали это только вчера. Никто не подумал о том, чтобы проветрить здание хотя бы ночью, и теперь вонь пасты смешивается с вонью лизола.
Занавески теоретически постираны еще летом, но люди, которые этим занимались, половину стирального порошка свистнули. Столы и стулья протерли водой с добавлением «доместоса». Это тоже было сделано в последнюю минуту, и теперь повсюду слышен запах хлора.
Классная вызывает впечатление абсолютно некомпетентной. Отпуск она продлила на пару недель, симулируя болезнь. Багровый загар на ее налитом лице свидетельствует о том, что все это время она провалялась на пляже… Первый урок — физика. Женщина явно понятия не имеет, что делать со временем и с учениками. В течение тридцати минут она диктует им правила поведения в лаборатории. Оставшиеся четверть часа он проводит в препараторской, заваривая себе чаек. На время учащихся ей наплевать, все у нее валится из рук. А ведь в этой стране безработица достигает чуть ли не двадцати процентов. На место этой тюти можно принять кого-то, который хоть что-то знает и способен это что-то передать другим…
Моника Степанкович сидит на первой парте, под окном. Она чувствует на себе оценивающие взгляды всего класса. Первый день в польской школе. Она правильно сделала, что не надела платье. Вместо него джинсы и хлопчатобумажная рубаха военного покроя. Пользуясь отсутствием учительницы, школьники болтают. Моника слушает.
В течение последнего месяца она трудилась изо всех сил, изучая польский язык по восемь-десять часов в день. Один из солдат польского батальона КейФОР, оказывается, был бакалавром педагогики. Теоретически, его заданием была организация школ для сербского меньшинства в Косове. По причине отсутствия учеников и для того, чтобы как-то убить время, он начал учить Монику польскому языку. Тридцать дней — не так уже и много, но у нее были книжки, кассеты с фильмами и несколько десятков солдат, для которых болтовня с милой шестнадцатилетней девушкой была приятным разнообразием тяжелой службы вдали от дома.
Польский она теперь знает достаточно неплохо, чтобы разговаривать. Несколько труднее ей понять замечания подростков, сидящих за соседними партами. То, что доходит до ее ушей, это — в основном — вульгаризмы. Девушка изумленно качает головой. Ведь лицеи, вроде бы, должна посещать молодежь из среднего класса. Тем временем, во всем классе она не замечает ни одного со светлой головой. Сборище, босяки, дичь — ум услужливо предлагает ей подходящие эпитеты. Кошмарная банда. Крашеные волосы, колечки в ноздрях, дебильные нашивки на рюкзаках. Три или четыре человека пришли на занятия уже наколовшись или накурившись… Еще несколько выглядят словно после страшного похмелья. Мальчишки оценивают Монику взглядами, раздевая в мыслях. Она чувствует их возбуждение. Что же на них так действует? Светлые волосы? Ну да, она здесь в классе единственная натуральная блондинка… Хорошо еще, что рубашка, на пару размеров больше, чем надо, сглаживает формы ее тела.
Коридор приветствует девушку кислым запахом пота — по причине отсутствия спортзала соответствующей площади здесь проводили уроки физкультуры. Следующий урок — химия. В течение десяти минут учительница говорит что-то очень даже по делу, после чего исчезает в лаборантской, чтобы сделать себе кофе…
Моника разворачивается и глядит на класс. Взгляд у нее внимательный, сверлящий. Похоже, что здесь шестнадцать лет — это самый телячий возраст. Девицы, хихикая, просматривают какой-то цветной журнальчик. Какой-то парень читает комикс, остальные болтают друг с другом, словно заведенные. Все они тратят время понапрасну, а ведь могли бы потратить его с пользой… А ведь Моника уже встречала людей их возраста, которые храбро брали винтовки и шли погибать за свою деревушку, за свою долину, за свою Родину… У тех ребят глаза были чистыми и отважными. Даже если и боялись, они знали, в чем заключается их обязанность. В шестнадцать лет, а то и меньше, они уже были мужчинами. Эти же останутся развращенными детьми. Некоторые — навечно.
А вот девчонки — дуры набитые. Они живут в виртуальном мире телевизионных сериалов; единственное, что еще способно обратить их внимание, это сплетни про жизнь звезд. Они переживают чужие проблемы, убегая от собственных. Человеческий шлак, людские отходы… А ведь где-то должны существовать элиты, которые воспитывают людей, таких как ее спасители из польского батальона КейФОР. Где их искать? Часть солдат была родом из деревни. Но вот офицеры, в основном, были городскими.
Имеется еще кое-что. Уж слишком большой интерес у парней она возбуждает. Моника заметила это на предыдущем уроке. Теперь, час спустя, дело обстоит еще хуже. Что будет потом, она прекрасно знает. Одни станут цепляться без обиняков, другие будут притворяться приятелями. В принципе же, все будут думать только об одном, как бы ее… Придется потратить массу сил, чтобы держать их на расстоянии. Но за это ее ожидают пересуды, презрение, нелюбовь, ненависть…
Следовательно? Ждать нечего. Школу она уже оценила. Выбор очевиден. Здесь искать абсолютно нечего. В Польшу она приехала, чтобы прийти в себя после трагедий, свидетельницей которых была, успокоиться, затихнуть, отдохнуть после панического бегства, продолжавшегося несколько месяцев. В конце концов, она приехала сюда, чтобы как-то пополнить собственное образование. За последние несколько лет наука сделала громадный скачок вперед. Но теперь Монике кажется, то гораздо больше она узнает, читая подшивки «Знания и жизни» [32] , чем скучая на этих уроках.
32
«Wiedza i zycie» — ежемесячный польский научно-популярный журнал, нечто среднее между советскими «Наука и жизнь» и «Знание — сила» — Прим. перевод.
Выбор прост. Отваги ей тоже не занимать. Да и чего бояться? Учителей? Химичка так и торчит в своей лаборантской. Выходит — в дорогу! Тетрадка летит в сумку из ткани, сумка — на плечо, и всем арривидерчи. Класс провожает Монику изумленными взглядами. Через мгновение все бросаются к окнам. Нет, они не ошиблись. Синеглазая девушка не спеша уходит вдоль по улице… Она не оглядывается. И школота чувствует, что синеглазка уже не вернется.
Учительница по физкультуре решила выйти замуж за богатого немца. Удачи!.. Освободившееся место занимает преподавательница иностранных языков, Станислава Крушевская.
Работа на две или даже три ставки не является для нее чем-то требующим напряжения всех сил. Ученицы же про себя жмутся от страха. Если и тела подопечных новая учительница пожелает раскручивать, как и мозги, их ждет масса тяжелой работы… С другой же стороны, может, будет и веселее, чем в прошлом году?
На первый урок Станислава пришла в толстом зеленом тренировочном костюме. Волосы уложены не в китайской прическе, а в кок. На шее темный ремешок. На полированном мундштуке свистка темнеет символ; сам предмет родом из Львовского Гимнастического Общества «Сокол». Куплен на антикварном аукционе. Никель сияет словно серебро. Пришлось поменять лишь деревянный шарик в средине. Со свистком связаны определенные воспоминания. А что для нее столетие?