Сестрички и другие чудовища

Жвалевский Андрей Валентинович

И тут О. понял, что действительно не знает.

Глаза Мари сузились, она прошла к дверям и открыла их.

В холле Образцов и Джефф по флангам и Шастель в центре.

— Генерал, — сказала Мари. — Это не василиски и вообще не кошмары. Это Горгоны, сёстры убитой Медузы. Мы пройдём в зал, Эдуард перенастроит своё устройство, Горгоны перенесутся в прошлое и спасут сестру. Больше они не причинят вреда людям.

— Я вас понял, сержант, — сказал Шастель.

— И каков будет ответ?

— А какой вы хотите услышать ответ? Я мог бы ответить,

что заверения кабинетного учёного — очень ненадёжная основа для каких-либо планов. Я мог бы указать, что в случае неудачи новые жертвы неизбежны, что бы вам ни говорили ваши новые подружки. Я мог бы сослаться на тысячи и тысячи людей, превращённых в камень только за то, что они попались не на те глаза. Я мог бы заметить, что двести лет рядом с неуравновешенными неистребимыми хтоническими существами не слишком хорошая перспектива для нашего вида, который тоже не отличается уравновешенностью. Я мог бы проигнорировать вашу просьбу и приложить все усилия, чтобы надёжно изолировать горгон до тех пор, пока компетентные комитеты не подтвердят стопроцентную надёжность способа удалить этих опасных преступников из нашей реальности.

— Лет через сто, — сказала Мари.

— Типа того, — кивнул Шастель. — Но совет директоров Интеркошмарпола прав — я постарел и стал недопустимо сентиментален. Отказаться от возможности войти в историю как директор, поймавший горгон, это… э-э-э… эх! Это старость. Всё правильно, мне пора в отставку. Это моё последнее дело, и я даю вам шанс. Ровно через полчаса мы начнём операцию по захвату горгон, невзирая на их очаровательных заложниц. Если этого не сделаем мы, это всё равно сделает усиленная спецгруппа, которая уже грузится в самолёт в Веллингтоне. У вас есть тридцать минут. Ваше время пошло.

Мари оглядела полицейских. Каменное лицо Джеффа, не менее каменное лицо Образцова и всё понимающее лицо Шастеля. Она уже однажды видела такое лицо, когда арестовывала пособника парковых кошмаров — Заманивателя-На-Аттракционы.

— Я буду следить за вами по планшету-локатору, — отчеканила Мари. — Вы должны максимально, насколько это возможно в пределах отеля, удалиться от нашего маршрута и не приближаться, иначе горгоны снимут очки.

— Удаляемся, сержант, — кротко произнёс генерал и увёл отряд.

Предпоследним уходил Джефф, который тайком показал за спиной скрещённые пальцы — знак обмана.

Последним уходил Образцов, который, обернувшись, изобразил лицом такую мятущуюся русскую душу, что Мари содрогнулась.

Она вернулась в ресторан, провела руками по одежде, вытащила из-под воротника похожий на мелкого паука микрофон, бросила его на пол и раздавила.

— Шастель всё знает, — сказала Мари. — И он подготовил засаду.

Титаномахия

Ты покойник — я герой. Я покойник — ты герой. Из первого урока

Хирона Гераклу

До чего дошёл прогресс: Погиб не Пушкин, а Дантес, И теперь Дантеса, что ли, Изучать мы будем в школе? Неаккредитованная считалочка

Они двигались боевым порядком: Сфено впереди, Эвриала позади, Мари за Сфеной, Ирэн перед Эвриалой. Посередине, несколько подавленный этим сдвоенным то ли эскортом, то ли конвоем, шёл Эдуард, прижимая к груди скатерть с заветными уравнениями.

Мари сверилась с планшетом: синие ромбики спецназа под началом нескольких зелёных треугольников честно сгрудились в дальнем углу отеля. А вот и зелёный, но гордый значок О.

— Лейтенант! — окликнула Мари своего старшего по званию подчинённого. — Всё нормально?

— Ага, — пыхтя, отозвался тот. — А мы скоро придём? А то…

— Потерпите!

Мари переключила внимание на фарватер. И вовремя — Сфено уже подходила к холлу перед конференц-залом.

— Стоять! — крикнула девушка.

Перевода не потребовалось. Горгоны застыли, как жена Лота, которой смерть как захотелось хоть одним глазком глянуть на монстров, на которых посмотришь — и окаменеешь.

Мари подошла к входу в холл и присела на корточки. Ирэн пристроилась рядом.

— Спорим, — сказала она, — я первая найду?

Мари достала из кармана лазерную указку и посветила на потолок холла.

— Вот они! — победно закричала Ирэн, указывая на нити, затянувшие потолок мелкой серебристой паутиной.

— Молодец, — сказала Мари и посветила на пол.

Пол померцал тонкой плёнкой.

— А вот и капкан на горгон. Так я и думала.

— А почему только на горгон? А если я ступлю?

— Ступи, — сказала Мари.

Ирэн тут же впрыгнула в холл. Плёнка чуть скрипнула, но больше ничего не произошло.

— Настроено на вес… от пятисот килограммов, я думаю. Сработает, когда и Сфено, и Эвриала там окажутся. Лейтенант! Ваш выход!

Выход лейтенанта О. был обставлен с максимальной торжественностью. Так мог бы выходить король Мадагаскара.

Впереди шествовал сам О., сжимая в руке, как символ верховной власти, здоровенную замороженную рыбину. За ним следовала свита в церемониальных фраках.

— Дай-дай-дай! — почтительно галдели пингвины.

Лейтенант дошагал до центра холла, остановился и оглянулся на Мари. Та кивнула. Лейтенант посмотрел на Ирэн. Та сделала вид, что целует О. Лейтенант счастливо вздохнул.

Пингвины один за другим ступали на пол и дисциплинированно останавливались за спиной О. Плёнка скрипела всё громче и громче, и когда двадцатый пингвин вошел в холл…