Сестры из Сен-Круа
Шрифт:
Молли пошла на риск. Когда Сара спросила, не возражают ли родители против ее поездки во Францию, она ответила с совершенно невозмутимым видом: «Нисколечко, мисс Сара. Я же работаю на сквайра, мисс, — если он велит мне ехать, то и разговора нет. Они знают, что с вами я буду в полной безопасности, мисс». Сара так обрадовалась, когда Молли согласилась ехать, что не стала выяснять у ее родителей, отчего они так легко к этому отнеслись. Она даже не пыталась удостовериться, в самом ли деле они дали свое согласие, а поскольку ее такое объяснение устроило, можно было надеяться, что и сквайра оно устроит. Как только они уедут и как только эта весть дойдет до отца, он ринется в поместье вне себя от ярости,
Перед уходом с фермы в тот последний день Молли крепко обняла мать — это было молчаливое прощание. Мать обняла ее в ответ, и они расстались, так и не сказав друг другу ни слова. Молли повернулась и, не оглядываясь, зашагала прочь. Ее отец, возвращаясь домой к чаю в осенних сумерках, видел, как она идет по тропинке к вершине холма, и понял — она ушла раньше времени, чтобы больше не встречаться с ним. Его это не удивило, но он был уверен, что через месяц Молли вернется домой.
Вынужденный наконец капитулировать, сэр Джордж принял свое поражение достойно. Он выдал Саре ее трехмесячное содержание авансом и пообещал устроить так, чтобы она получала его и потом, во Франции.
— Ты ведь должна будешь платить юной Молли ее жалованье, как обычно, — сказал он, — поэтому я прибавил его к той сумме, которую буду тебе высылать. — Он взглянул на дочь взглядом человека, смирившегося с неизбежным, и добавил: — Ох, Сара, надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.
Сарины объятия застали его врасплох: он был не из тех, кто проявляет чувства открыто, и отвернулся, чтобы их нельзя было прочесть у него на лице.
Сэр Джордж отвез девушек на вокзал в собственном автомобиле. Молли чувствовала себя чрезвычайно важной особой, восседая на заднем сиденье среди громоздящегося вокруг багажа. Единственное, чего она опасалась, — как бы отец не увидел их на дороге или не оказался в тот день в Белкастере. Но, когда они проезжали мимо тропы на ферму Вэлли, отца нигде не было видно, а если даже он в Белкастере, то уж на вокзале-то ему точно нечего делать, думала Молли.
Они прибыли задолго до отправления, и когда лондонский поезд с пыхтением подкатил к станции, выпуская пар и дым под стеклянную крышу над платформой, носильщик, которого нашел сэр Джордж, отнес их багаж в пустое купе вагона первого класса. Они стояли на перроне, окруженные толпами солдат, прощавшихся с родными среди сваленных в кучи узлов и вещмешков. Шум и суета вызывали радостное возбуждение, и Молли почувствовала, как тянущая пустота в животе, не дававшая ей покоя все утро, сменилась этим заразительным предвкушением нового. Она жадно разглядывала все вокруг, но при виде женщин, стойко сдерживающих слезы расставания, тут же поспешно перевела взгляд на своих спутников.
Пока ждали свистка проводника, сквайр взглянул на Молли и добродушно сказал:
— А ваши родители не поехали провожать вас, юная Молли?
Молли покраснела, однако без заминки выдала заранее приготовленную ложь:
— Нет, сэр. Мы не захотели прощаться на вокзале. Дома попрощались.
Сэр Джордж одобрительно кивнул и, сунув ей в руку гинею, сказал:
— Это вам на дорогу, Молли, просто на всякий случай.
Молли взглянула на монету в руке. У нее никогда не было столько денег сразу.
— Ой, сэр, спасибо, сэр! — Молли кое-как изобразила смущенный книксен, и, когда она уже карабкалась по ступенькам в вагон, сэр Джордж прибавил:
— Позаботьтесь за меня о мисс Саре, Молли, и проследите, чтобы она не попала в беду.
Молли посмотрела на него испуганно и сказала:
— Боже мой, сэр, не могу же я указывать мисс Саре, что делать!
Сквайр улыбнулся и сказал:
— Нет, этого никто не может, но вы все-таки приглядывайте за ней.
По пути поезд несколько раз останавливался на разных станциях, и на первой же остановке в купе вошли три офицера. Увидев Сару и Молли, они извинились за вторжение. Один из них представился капитаном Джеймсом Шайнером и сказал:
— Простите, что приходится беспокоить вас, леди, но не позволите ли вы присоединиться к вам? Поезд сегодня чертовски переполнен.
— Конечно, прошу вас, — ответила Сара, и до конца пути у нее, по крайней мере, не было недостатка в интересных собеседниках. Молли, разумеется, не принимала участия в разговоре: она всю дорогу любовалась на сельские виды, мимо которых они мчались. Ее зачаровывали эти стремительно проносящиеся мимо картинки. Безымянные деревни, виднеющиеся вдали, лепились вокруг церквей, заводские трубы рисовались на фоне выцветшего осеннего неба, выбрасывая в него клубы дыма. Телеги медленно, тяжело тащились по узким улочкам, иногда мелькали сверкающие автомобили, летевшие со скоростью до сорока миль в час, один раз проехал полицейский на велосипеде, а потом женщина везла кого-то на инвалидной коляске. Молли казалось, что перед ней разворачивается бесконечный гобелен со сценками из жизни самых разных людей. Работающие в полях не обращали на проезжающий поезд никакого внимания, зато ребятишки на мостах и у шлагбаумов на переездах скакали и махали руками изо всех сил, и Молли, бросив через плечо быстрый взгляд на Сару, которая смеялась над чем-то с офицерами, помахала в ответ.
«Даже не верится, что мы уже в пути, — подумала она в радостном волнении. — Мы правда едем во Францию! Это будет самое большое приключение за всю мою жизнь, значит, надо постараться ни минуточки из него не забыть. Вот заведу такую специальную тетрадку и буду писать дневник — про все, что со мной произойдет».
В школе Молли приходилось читать чужие дневники, но, хоть ей и нравилась эта идея — записывать все свои поступки, ее собственная жизнь всегда казалась слишком обыкновенной и скучной, чтобы писать о ней, а что-то другое, не скучное, она ни за что не решилась бы доверить бумаге. Не могла же она писать о том, как отец обращается с ней и с матерью! Дома такой дневник и спрятать было бы негде. Но тут, в поезде, который нес ее в неизвестное будущее, ей захотелось сохранить все, что произошло в этот день, чтобы уже ничего не забылось. И внезапно в голову пришла простая и ясная мысль — дневник! Молли пообещала себе, что при первой же возможности купит тетрадь, несколько карандашей и начнет записывать.
На каждой станции в вагон вливались все новые группы военных, так что, когда поезд наконец подошел к Лондону, он уже был забит до отказа. Он медленно катил по окраине, и картинка за окном сменилась. Вместо полей и лесов — дома и другие строения, вместо деревень — разросшиеся во все стороны пригороды. Молли как завороженная смотрела на домики, тянувшиеся бесконечными рядами, стена к стене, на маленькие прямоугольные садики, упирающиеся прямо в железнодорожные пути. Оживленные улицы с домами или рядами магазинов, кое-где на углу возвышающиеся над ними церкви… Как же столько людей уживается здесь, в такой тесноте, прямо под боком друг у друга?
На Паддингтонском вокзале капитан Шайнер помог им найти носильщика, а затем такси, которое и доставило их на Карвер-сквер в Блумсбери, где жила вдовая сестра сэра Джорджа, леди Хорнер. Капитан спросил, нельзя ли ему будет навестить там мисс Херст, но Сара чувствовала, что встречу в поезде едва ли можно считать приличным знакомством, и выразила сожаление, что через несколько дней они уже будут на пути во Францию, а подготовка к поездке не оставит им времени для приема гостей. Капитан Шайнер, очевидно, принял это как отказ и пожелал им удачи во Франции.