Сестры из Сен-Круа
Шрифт:
— Да? — Голос был хоть и старческий, но твердый. — Кто это?
— Мисс Стронг?
— Да. А вы кто?
— Вы меня не знаете, мисс Стронг, — начала Рэйчел, — меня зовут Рэйчел Эллиот. Я работаю в местной газете, в «Белкастер кроникл», знаете такую? Вчера вечером я была на приходском собрании и подумала — нельзя ли мне зайти и поговорить с вами?
— Со мной? — В голосе старушки послышалась подозрительная нотка. — О чем вы хотите поговорить со мной?
— Об Эшгроуве, мисс Стронг. Мне хотелось бы услышать историю Эшгроува.
— Я вас не знаю, — был ответ. — Я не хочу об этом говорить. До свидания.
—
Минуту или две продолжалось молчание. Рэйчел выждала и наконец сказала:
— Что ж, спасибо, что уделили мне время. Если передумаете, пожалуйста, позвоните мне в «Кроникл»… Рэйчел Эллиот.
— Погодите, — проговорил ей в ухо хриплый голос. — Приходите сегодня вечером. Моя племянница будет здесь. Приходите часов в шесть.
— Спасибо, мисс Стронг. Я приду. С нетерпением жду встречи с вами.
Рэйчел приехала в Чарлтон Амброуз и припарковалась возле деревенского клуба. Это было старое деревянное здание с облупившейся краской и ржавой крышей из гофрированного железа.
«Отслужил свое», — подумала она, глядя на него. Конечно, новый клуб им бы не помешал.
Она вышла из машины и в холодных сумерках зашагала по лужайке к деревьям в дальнем конце площади. Это были ясени — высокие, крепкие, их голые ветви рисовались черным узором на темнеющем декабрьском небе. Они беспокойно колыхались на зимнем ветру, и когда Рэйчел вошла в рощицу, ей показалось, что они сомкнулись вокруг нее. Она пересчитала их. Восемь или девять, сказал Питер Дэвис. Деревьев было девять. Рэйчел пересчитала для верности еще раз. Да, точно, девять. Она подошла к одному дереву и приложила руку к гладкой холодной коре.
— Чье же ты, хотела бы я знать? — спросила она вслух. Ничто не указывало на то, чью память увековечило каждое дерево, да и вообще на то, что это памятник. Рэйчел ходила от дерева к дереву, пока не провела рукой по каждому стволу, думая обо всех этих молодых ребятах со свежими юношескими лицами, которые так беспечно отправились на войну, чтобы уже никогда не вернуться домой, в Чарлтон Амброуз. Их, должно быть, окрыляли такие надежды! Война казалась им приключением, возможностью хоть немного посмотреть мир, прежде чем осесть на родине и начать вести обычную будничную жизнь. Рэйчел вспомнились виденные ею фотографии окопов во Фландрии — грязь, убожество, холод и крысы. Она вздрогнула и, поплотнее запахнув пальто, прошла в дальний конец рощи, где путь ей преградила изгородь. Рэйчел заглянула за нее, но, как ни всматривалась, сквозь сумрак могла различить только полосы вспаханной земли — почти голой, лишь кое-где тянулись грядки озимой капусты. Вокруг торчали небольшие навесы, а между участками вились протоптанные дорожки. Территория была довольно обширная, и все же Рэйчел с трудом представляла, куда тут можно втиснуть двадцать пять домов. Справа поле ограждала серая каменная стена. Рэйчел не могла разглядеть, что находится сразу за ней, но чуть дальше виднелась церковь: ее приземистый силуэт слабо освещали огни паба напротив, через улицу. Новую дорогу к участку с этой стороны площади протянуть больше негде, только через Эшгроув — это Рэйчел видела ясно. Вновь повернувшись к деревне, где в домах тут и там уже зажглись окна, она увидела, что уже совсем стемнело, и направилась к машине. Проходя через Эшгроув, она поежилась. Жутковато тут одной в темноте.
Оставалось убить еще немного времени, прежде чем придет пора навестить Сесили Стронг, но ждать в машине слишком холодно, и Рэйчел зашла в паб.
В баре «Король Артур» было очень тепло, в одном конце располагался огромный пылающий камин, а в другом — ярко освещенная стойка. Посетителей было пока только двое: они стояли у стойки, а перед ними — большие кружки пива. Когда Рэйчел вошла, оба подняли глаза, и Рэйчел сразу узнала в одном из них Питера Дэвиса.
— А, это вы, — хмыкнул он. — И что же вам тут опять понадобилось?
— Здравствуйте, мистер Дэвис, — весело сказала Рэйчел. — Холодно, правда? — Она перевела взгляд на бармена, молодого парня лет двадцати. — Полпинты шанди, пожалуйста.
Пока парень наливал ей шанди, Рэйчел взобралась на барный стул и взглянула на Питера Дэвиса.
— Я приехала посмотреть на Эшгроув при свете дня, — ответила она на его вопрос. — Красивые деревья, правда?
Питер Дэвис глотнул из своей кружки и кивнул, но ничего не сказал.
— Жаль, там нет ничего, чтобы можно было понять, что это мемориал, — заметила Рэйчел.
— Было когда-то, — лаконично ответил Питер Дэвис. — В землю были вкопаны таблички с именами.
— Вот как? И куда же они подевались?
Питер Дэвис пожал плечами.
— Не знаю, — сказал он. — Когда я был мальчишкой, еще одна-две торчали. Насколько я помню, ходили разговоры о том, что имена высекут на каменных плитах — ну, знаете, мастера хотели нанять. Но так ничего и не сделали.
— А теперь, выходит, никто и не знает, где чье дерево, — сказала Рэйчел, глотнув шанди. — Какое в честь кого, я имею в виду.
— Я могу вам сказать, которые из них посажены в честь моих дядей, — сказал Питер Дэвис. — Те два, что с левого края. Одно, у самой изгороди, в честь Джона, а другое, рядышком, в честь Дэниела. — Он почесал в затылке. — А вот чьи остальные, не скажу. Может, Сесили знает. Вы у нее спросите.
Рэйчел улыбнулась ему:
— Спасибо, так и сделаю.
Другой мужчина в баре был примерно тех же лет, что и Питер Дэвис, невысокого роста, с маленькой головой и мелкими чертами лица, с разлохмаченной бородой, придававшей ему сходство с гномом. Он не участвовал в разговоре, и Рэйчел сама обратилась к нему:
— Добрый вечер. Я Рэйчел Эллиот из «Белкастер кроникл».
— Вот как. — Ответ прозвучал безучастно.
— Я надеюсь написать статью об Эшгроуве и о новых домах, — весело сказала Рэйчел. — Как вы относитесь к плану застройки?
— Пригребают себе нашу землю, — сказал мужчина. — Еще мой отец на этом участке работал. Овощи растил всю войну. Копай для победы![1]
— А потом вы стали его обрабатывать? — спросила Рэйчел.
— Ну да.
— Вы, должно быть, очень огорчились, когда эту землю продали.