Сестры печали
Шрифт:
– Летиция, Приют – странное место?
Пришло время девушке показывать характер:
– Что такое Узел силы?
Маркиз хмыкнул:
– Странное место.
Лю не успела как следует разозлиться, благоразумный маркиз упредил девичий гнев:
– У каждого Узла своя странность, ни один не похож на другой. Наш Пояс Щорса странен тем, что останавливает течение лучевой болезни. Вообще он много чем странен, но сейчас речь не о нем. Мы должны выяснить странность подмосковного Узла силы, который убивает все остальные Узлы… Летиция, Приют странное место?
Теперь
– Думаю, да. Приют очень странное место. Сестер и их Настоятельницу обычными тоже не назовешь.
– Гора сама идет к Магомету, – девушка не поняла фразы Сола, но переспрашивать не стала, слишком тот выглядел усталым, даже недолгий разговор вымотал его.
– Тебе надо поспать и отдохнуть, – Летиция опустилась рядом с ним на деревянный пол и помогла Солу лечь. Его голова оказалась на ее коленях… Через минуту мужчина провалился в глубокий сон – впервые за долгое время без снов и видений.
Лю продолжала гладить его по жестким волосам, любоваться лицом, наконец-то обретшим безмятежный и умиротворенный вид, и удивляться самой себе – что это на нее нашло, почему она раскисла, встретив едва живого, мало на что сейчас способного мужика… Летиция никогда не мечтала о карьере медсестры, но теперь она ощущала физическую потребность ухаживать за беспомощным Солом, спасать его из лап близкой смерти…
– Люк, что с ним? Он совсем обессилел…
– Ты сама очень странная, красавица Лю, – маркиз едва заметно улыбнулся. – Влюбилась с первого взгляда…
Она мотнула головой:
– Я влюбилась задолго до первого взгляда. Меня что-то гнало к церкви… к нему. Я заранее знала, что встречу его… Люк, не смотри на меня, как на идиотку, я не влюбчивая дура, мечтающая о принцах из далеких краев, не героическая мазохистка, кончающая от собственной жертвенности, не нимфоманка, млеющая от любого членовладельца! Я не знаю и не понимаю, что со мной творится, но впервые в жизни мне нравится ощущать себя влюбленной женщиной… Глупой и стукнутой на всю голову!
– Я не считаю тебя идиоткой. Напротив, жутко завидую своему другу Солу, охмурившему такую красотку, даже толком не приходя в сознание.
Лю усмехнулась печально, разочарованно вздохнула:
– У меня есть способности к гипнозу, слабенькие и нестабильные, но кое-что могу… Сейчас я сама словно под гипнозом, наверное, мной манипулирует Ведунья… она умеет влезть другим в мозг… Но плевать я хотела на манипуляцию, внушения и прочую лабуду! Мне не хочется просыпаться, не хочется, чтобы наваждение заканчивалось. Люк, я боюсь посмотреть на Сола и вновь увидеть в нем чужого человека!
– Я понимаю, – маркиз прикрыл глаза. – Мне многое открылось в Никитском Узле силы, даже то, что лучше бы оставалось неизвестным. Храм вывернул меня наизнанку, вытащил на свет все тайны, все стыдливо забытое и спрятанное в пыльном чулане памяти… Показал он и то хорошее, что сохранилось во мне, светлую сторону. Мы не черно-белые существа, Летиция, мы созданы из грязи, пыли, дерьма… а еще неба, дождя и рассвета. В наших душах темно, в наших душах ослепительно светит Солнце. Пустыня и безбрежный океан… могильная тишина и божественная музыка…
Маркиз внимательно посмотрел на девушку, почти все ее внимание было устремлено на спящего Сола, но к бессвязным речам Люка она прислушивалась, хоть пока и не могла постичь их.
– Я уверен, что Ведунья, кем бы она ни была, какими бы способностями ни обладала, не способна сломить чужую волю, тем более заставить полюбить против своих желаний… А Храм нашел дорогу к твоему сердцу, только он ни к чему тебя не принуждал, не манипулировал… Он попросту не умеет принуждать и манипулировать. Его оружие – честность перед самим собой.
– Ну что, – закончил он уже другим тоном, – теперь я выгляжу придурком в твоих глазах?
– Ты милый, маркиз де Люк, – она засмеялась. – И я искренне желаю, чтобы правда оказалась на твоей стороне. Ты неплохо разбираешься в этих ваших Узлах силы? Хочешь и Приют вывести на чистую воду, разгадать его странности и способности?
– В этом, собственно, смысл нашей экспедиции. И мой неожиданно открывшийся талант наконец выйдет на первый план. Очень, знаешь ли, хочется посолировать. Подтанцовка, – Люк, не покидая лавки, изобразил комичный пируэт всеми четырьмя конечностями, – и прочий бэк-вокал не мое кредо.
Глава 23
Эмиссар и Лю
Она искоса смотрит на меня, думает, что сплю. Ее нежные пальцы касаются моих волос, осторожные прикосновения, дарящие покой. Прежние тревоги кажутся глупыми и напрасными, уходят прочь.
Никитская церковь, где осталось великое множество ночей, проведенных наедине с самим собой, пыталась исцелить мою боль, заполнить пустоту, поселившуюся в сердце… Но боль лишь множилась, съедала меня изнутри! Храм – зеркало, отражающее глубины твоих пороков и вершины твоих добродетелей – во мне видел лишь черную безжизненную пустыню, где так и не родились воспоминания, где не проросли сквозь твердь забытья чувства и эмоции, из которых, словно из кусочков мозаики, можно было восстановить потерянное «я». Ни осколков, ни теней. Человек без прошлого, голем, пустышка без содержания.
Но нежность, которой она делится со мной, забота, дающая сладостное ощущение нужности, взгляды, не скрывающие… любви. Кто она, отдающая себя столь щедро, без страхов и сомнения… Наверное, она сумасшедшая, обычная женщина – прекрасный коктейль из кокетства, игры и страсти – не влюбится столь глупо и безоглядно… в калеку с ампутированной душой!
Так я думал: «калека с ампутированной душой»… Но она дарит мне сопричастность, делит пустоту внутри меня надвое, превращая безжалостное, убийственное ничегов беспомощный ноль. Я хочу видеть ее глаза, для этого мне нужно открыть свои, но я боюсь. Вдруг сумасшествие оставит ту, что назвалась Летицией, она прозреет и отринет меня, оставит в беспросветном мраке, в котором только-только забрезжил робкий лучик надежды. Мне страшно, теперь, когда есть, что терять…