Сестры по крови или наследницы Киёмидзу
Шрифт:
Сестры встретились в большом светлом холле, живописно украшенном декоративными фресками на религиозную тематику. Лунный свет беспрепятственно лился через большие, не зашторенные окна, наполняя комнату таинственным мистическим свечением.
– Похоже, я была права. Нас обманули, – сказала Наоми, качнув головой, и подвески на шпильке тревожно звякнули в такт ее движению.
– Должно быть… – вынуждена была согласиться с сестрой Тенши. Но, втянув ноздрями спертый воздух давно не проветриваемого помещения, она замерла, насторожившись,- постой. Ты чувствуешь? Чем это пахнет?
– Чем именно? – в свою очередь напряглась Наоми, памятуя об исключительных
Тенши тем временем выпрямилась, расправив плечи, и в ее чистых зеленых глазах застыл испуг.
– Порох… – прошептала она еле слышно, цепенея от всплывших в сознании подозрений.
– Подстава! – с ходу сориентировалась Наоми. Стремительно сорвавшись с места, она схватила сестру за локоть и, рванув к окну, на ходу метнула катану. Стекло со звоном разлетелось вдребезги, мелкими осколками рассыпавшись по полу. Вскочив на подоконник, девушки по очереди выпрыгнули в окно, затем трусцой бросились к воротам, но не успели отдалиться и на несколько метров, как мощный взрыв потряс воздух, после чего взрывной волной их отшвырнуло к защитному каменному ограждению стены.
Момоту с удовлетворением улыбнулся, наблюдая за происходящим в имении из укрытия. Находясь за пределами высоких стен дворца и прислонившись спиной к могучему стволу раскидистого дуба, он практически предвкушал тот восторг, в который, несомненно, придет господин, получив известия о кончине последних из Киёмидзу.
– Как вы думаете, Момоту-сан, наши птички готовы? – оскалился в плотоядном оскале Оглар – личный телохранитель Тадзиява-сама, посланный на задание вместе с ним, но скорее с миссией подконтрольности, нежели в помощь. Это был здоровенный двухметровый бугай с широкими гладиаторским плечами, с рельефно бугрящимися на руках и ногах мышцами и накаченным тросом неисправимого атлета. Однако он ни на что не годился, кроме как на статичное наблюдение из укрытия, да и то с натяжкой, или же он мог непосредственно участвовать в контактном сражении. Его мрачное, тяжелое лицо с крупными чертами и яркой татуировкой вьющейся змеи на правой щеке, а также наголо обритая голова с массивной, выдающейся вперед челюстью производили, мягко говоря, отталкивающее впечатление, выдавая в мужчине отъявленного головореза.
– Надеюсь, что да. Иначе у нас могут возникнуть серьезные неприятности, – скрестив руки на груди, ответил Момоту, – нужно знать наверняка. Ступай-ка, проверь, – распорядился он, махнув рукой.
Минуты ожидания текли мучительно долго, и когда спустя полчаса Оглар так и не вернулся, Момоту начал нервничать.
Не случилось ли худшее? Девчонки Киёмидзу пусть и юны, однако достаточно опытны в искусстве синоби. Не дай Бог что-нибудь пойдет не так – тогда всему конец. Потому так важно было не допустить ошибки и убить одним выстрелом двух зайцев.
Легкий шорох за спиной привлек его внимание, и не успел мужчина обернуться, как что-то холодное уперлось ему в шею, и липкий холодок ужаса сковал члены его тела, скользнув вдоль позвоночника.
– Ждал меня, паршивец? – вкрадчиво промурлыкала Наоми Киёмидзу, выступив из-за спины поверенного. Мужчина замер, не смея шелохнуться, каждой клеточкой тела ощущая давление лезвия точеного клинка на своем затылке. Крепко сжимая резную рукоять катаны, куноити повела кистью, и стальное лезвие, повинуясь пожеланию хозяйки, двинулось вдоль его горла, царапая нежную
– Это не то, о чем ты подумала… – пошел на попятную Момоту, чувствуя, что запахло жареным.
– А ты знаешь, о чем я думаю? – прыснула Наоми, обнажив в издевательской ухмылке ряд ровных белоснежных зубов, – тот бугай, что шастал по руинам, тоже так считал. Но Тенши быстро разъяснила ему, что к чему. Я права, сестренка?
– Это было просто, – откуда-то сверху отозвалась Тенши. И, подняв голову вверх, поверенный увидел над собой пару стройных ножек. едва прикрытых трикотажной тканью обтягивающих черно-синих шорт, – так же просто, как отнять конфетку у ребенка. И вообще, ты мне жутко надоел, Момоту. А как тебе, Наоми?
Куноити проворно соскочила с ветки вниз, приземлившись на землю аккурат перед ним. Выставив вперед длинную ножку, она положила ладонь на бедро и бесстрастно взглянула на него равнодушными зелеными глазами.
– Мне? – переспросила Наоми. Не опуская катаны, она обошла мужчину с боку, капризно надула маленькие губки, – давным-давно. Я же говорила. Предлагаю грохнуть его, и дело с концом.
– На этот раз я, пожалуй, соглашусь с тобой, – гордо вскинула подбородок девушка, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень презрения.
– Вот и славненько, – Наоми не нужно было повторять дважды. Ее ладонь, удерживающая катану, взметнулась вверх, взмыв над головой мужчины.
– Пожалуйста, умоляю, пощадите! – взмолился Момоту, рухнув перед ней на колени, – я сделал это ради моей семьи. Моя жена очень больна. Она умрет, если ей не купить дорогостоящие лекарства. А дайме обещал хорошо заплатить, если я уничтожу сестер Киёмидзу… – проливая горючие слезы, мужчина протянул к ней руки.
– Утихни, скотина. Ты мне отвратителен, – с отвращением сквозь зубы процедила Наоми и наотмашь ударила его по лицу рукояткой меча. Удар оказался такой силы, что мужчина отлетел назад, рухнув на спину, и уже не смог подняться, потеряв сознание. Держа клинок наизготове, куноити двинулась к распростертому на земле телу, намереваясь завершить начатое.
– Остановись, Наоми! – воскликнула Тенши. Подскочив к сестре, она удержала ее за запястье, – а вдруг у него есть дети?
– О, нет… нет… Ради всего святого, только не начинай снова, Тенши! – закатила глаза Наоми, – кажется, мы ясно условились – никакой пощады. Ты со своими миротворческими замашками портишь все дело.
– Может быть, но все же… Вдруг его жена и правда больна, и, убив кормильца, мы тем самым автоматически обречем на смерть ее, а на сиротство – его возможных детей…
– Не забывайся, Тенши, – обрубила Наоми жестко, – мы тоже с тобой сироты и тоже остались без родителей в детстве, но это не помешало нам вырасти и стать полноценными личностями.
– Это разные вещи, Наоми, – возразила Тенши, – мы с колыбели воспитывались в совершенно иных условиях.
– Ты слепа, сестренка. Он же подручный Тадзиявы и буквально час назад пытался убить нас. Хочешь, чтобы я оставила в живых этого подонка ради блага его якобы существующих детишек? Едва ли он, подымая на нас сегодня меч, задумывался об этом! – Наоми нахмурилась, недовольная приступом излишней лояльности сестры к врагу. Эта тяга Тенши к сглаживанию конфликтов и ее неуемная жажда через войну установить мир во всем мире, всегда напрягала Наоми. Однако, как старшая, Наоми была обязана присматривать за сестрой, хотя зачастую в угоду прихотей Тенши ей приходилось поступаться некоторыми своими принципами.