Сестры
Шрифт:
В столовой тоже никого не оказалось. Все девочки были уже наверху. Они надевали форменные платья, собирались в школу. И в столовой одни дежурные, стуча тарелками и ножами, торопливо убирали со столов.
— Здрасте-пожалуйста! Это что за небывалое явление? — Майя уставилась на Женю, водя тряпкой по клеенке. — Где же ты была до сих пор?
— Хотела — и спала! — отрезала Женя. — А сейчас есть хочу. Что сегодня на завтрак?
Майя только плечами пожала:
— Пойди возьми хлеба. Нет-нет, сиди! Я забыла — ты ведь в гостях.
Она побежала на кухню и принесла тарелку гречневой каши, хлеб, масло, стакан молока:
— Кушайте, пожалуйста, будьте любезны!
Женя, не обращая внимания на Майкины ужимки, принялась за уже остывшую поджаренную с луком кашу.
Майя все хлопотала:
— Пожалуйста, вот вам ножик… Вот солонка… Кушайте, кушайте, не стесняйтесь!
Женя только плечами пожала: чудачка эта Майка!
Майя вытерла, столы и ушла. Женя осталась одна во всей огромной, сумрачной столовой. Но едва успела она покончить с едой, Майя опять была тут как тут. Схватила Женины тарелки, проворно сунула их в лоханку с горячей водой, сполоснула, вытерла. Вымыла стакан. Со стола смела крошки. Боясь опоздать в школу, она вихрем носилась из столовой в кухню, из кухни в столовую.
А Женя, поднимаясь по лестнице, вспомнила, что еще не заправила свою постель. Вошла в спальню и опешила: кровать уже застелена! Да еще как! Аккуратно, гладко, без морщинки. Полотенце висит на вешалке. А мыло? И мыло на месте — в тумбочке.
Кто же это сделал? Женя подошла к кровати и в недоумении потрогала покрывало. Чудеса!
Во дворе хлопнула калитка.
Женя подбежала к окну и увидела, как девочки, построившись парами, уходили в школу. На дворе уже оставался только хвост колонны. Кто-то крикнул, кто-то засмеялся, Шура Трушина — она шла самая последняя — со стуком закрыла калитку. И на дворе и во всем доме стало совсем-совсем тихо.
Догнать? Нет, опоздала! Ну и ладно!
«Капитан, капитан, улыбнитесь…» — запела Женя и сразу замолчала: голос ее раздавался непривычно гулко в опустевших комнатах.
В этом доме жили сто пятьдесят девочек, и, кажется, никогда здесь не умолкали смех, веселый гомон. И даже в часы, когда все готовили уроки и дом затихал, все же в этих больших комнатах жизнь шла своим чередом: то скрипнет стул, застучит мел по доске, то послышится громкий голос воспитательницы, объясняющей урок, или девочки, читающей слух.
А сейчас и дом и двор опустели. И Женя осталась совсем одна. Только где-то далеко внизу, среди сотейников, противней, дуршлаков и других предметов с не менее загадочными названиями, хозяйничала тетя Оля. Да у себя в кабинете переписывала в ведомость метки девочек Тамара Петровна.
Тишина угнетала Женю. Она почувствовала, что на нее находит какое-то оцепенение. И чтобы ему не поддаться, она, громко стуча каблуками, побежала в зал.
Но что делать одной в пустом зале!
Женя нахмурила брови. Не зная, чем заняться, подошла к роялю. Застучала пальцем по длинным белым клавишам:
«Ведь улыбка — это флаг корабля!»
Рояль откликался каким-то не своим, деревянным голосом. Женя провела рукой по всем клавишам сразу, как это делает Тоня Горбаченко, когда играет свою сонату. Но рояль не запел, а завопил.
Нет, она не певица и не музыкантша! Женя захлопнула крышку.
Но она знает, с кем поговорить, кому можно все рассказать, кто все поймет!
Женя побежала в пионерскую, вырвала листок из лежавшей на столе тетрадки дежурных и принялась писать:
Дорогой дядя Саша!
Мне очень скучно. Все девочки в школе, а я сижу одна…
Она отложила перо. Дядя Саша еще вообразит, что она заболела, и испугается. Нет, нельзя ему сегодня писать. Женя разорвала листок и пошла в библиотеку. На полках теснились новые книги, подаренные шефами к 7 ноября. Они так и манили своими пестрыми корешками!
Женя перебирала книгу за книгой. Откроет первую страницу, но сосредоточиться не может и, пробежав несколько фраз, листает дальше. И все книги показались ей одинаково непонятными и скучными. Скоро и на столе, и на подоконнике, и на стертых ступеньках деревянной переносной лестницы в беспорядке громоздились брошенные книги.
Ни одной интересной! Ни одной! Да зачем же она все их повытаскивала! Женя рассердилась, стала заталкивать книги на полки как попало: Гайдар и Андерсен, Мамин-Сибиряк, Толстой и Жюль Верн — всех подряд.
А она и не хочет читать! Она сейчас пойдет к тете Оле, вот что. Тетя Оля может порассказать такие истории, каких и в книжках не найдешь!
И, вбегая на кухню, сказала:
— Тетя Оля, давайте я вам помогу! Мне скучно одной!
Она взяла нож, достала из огромного бака круглую скользкую картофелину и стала ее разрезать.
С тетей Олей Женя подружилась, когда еще готовилась к экзаменам. И сейчас добродушной поварихе очень хотелось утешить девочку. Но тетя Оля знала про вчерашний сбор, про то, как решили пионерки. И она отняла у Жени нож и картошку и сказала:
— Нет, ты уж не утруждай себя. Пойди прогуляйся.
— Да я уже гуляла.
— Что ж такого. И еще погуляй. А потом придешь и будешь обедать.
Пришлось уйти. И как же она обрадовалась, когда внизу наконец хлопнула дверь, затопали десятки ног, зашумели первоклассницы! Женя выбежала их встречать. Вот с кем она будет сегодня весь день! Они любят ее, они все с ней дружат, им нет дела до пионерского «суда».
— Женя, здравствуй!.. Здравствуй, Женя!.. — смущенно, не глядя на нее, девочки пробегали мимо. Ни одна из них даже не подумала остановиться и рассказать председателю учебной комиссии про свои отметки, про то, что сегодня было в школе.
Возле вешалки Нина щеткой долго счищала снег с валенок. Потом обеими руками пригладила свои взъерошенные волосы. Это Женя приучила ее: «Надо быть аккуратной! Знаешь, как было у нас в отряде — попробуй попадись командиру непричесанная!»
Не шеф? Ну и пускай не шеф! А с Ниной они все равно будут дружить… Никто ее не любит, а Нина любит.